До тебя и до твоего Олимпио никто не смеет дотронуться. Мне столько придется искупать и заглаживать свою вину! Ты вполне можешь положиться на меня.— Я исполню это с удовольствием, я знаю, что вы мой искренний ДРУГ, ~ отвечала Долорес.— Мараньон и Эндемо одно лицо, — повторила Инесса, точно не могла этому поверить. — Будь тверда и мужественна, Долорес! Небо заступится за тебя! Благо не может погибнуть, а порок не может торжествовать, иначе нет Бога и правды на земле. Я буду заботиться о тебе, буду мужественно бороться за тебя, и мы победим, потому что наше дело чисто и свято.— И я к вам присоединяюсь! Позволите ли вы мне участвовать с вами? — спросила Маргарита, увлеченная вдохновенными словами инфанты.— С удовольствием! Начало положено тем, что вы стараетесь препятствовать планам преступника. Да поможет вам небо! XI. КОНСЬЕРЖЕРИ Западная часть большого острова Сите на Сене, на противоположной стороне которого находится собор Богоматери, занята громадными, не соединенными между собой флигелями одного и того же здания. По соседству возвышается Palais de justice, южнее — полицейская префектура, а севернее, возле самой Сены, Консьержери. Мрачные стены и старые башни этого здания отражаются в водах Сены.За этими каменными стенами сидели с незапамятных времен политические преступники до тех пор, пока они не всходили на гильотину; сюда же привезли из Тампля несчастную королеву Марию Антуанетту, прежде нежели голова ее пала от руки палача. Комната, где томилась достойная сочувствия супруга короля Людовика XVI до своей казни, обращена теперь в ризницу тюремной капеллы.Стены, с большими окнами внизу и с маленькими вверху, возвышались возле самой Сены. Перед входами в это огромное, старое здание ходили взад и вперед в продолжение дня и ночи часовые с заряженными ружьями. В нижнем этаже находились судебные комнаты, отчасти выходившие с северной стороны на Сену. Наверху же были камеры преступников, совершенно отдельные от нижних комнат и постоянно охраняемые.Если бы мраморные стены внезапно получили способность говорить, то могли бы дополнить историю Франции и дать сведения о тех многих исчезнувших личностях, которые в царствование Людовика Наполеона были привезены сюда и которых с тех пор никто не мог отыскать.Олимпио и маркиз, обвиненные в участии в заговоре Орсини, были заключены в отдельные темницы, величина и обстановка которых были одинаковы.Камеры находились на третьем этаже; ужасная высота не позволяла думать о побеге. Поэтому маленькие окна не были заделаны решеткой.Складная кровать с байковым одеялом, несколько стульев, стол, распятие и маленький камин составляли всю обстановку этих помещений.Олимпио не смел и думать об общении с маркизом, так как сторожа весьма строго исполняли приказание. Однако ему удалось приобрести расположение одного из них, после того как инфанта Барселонская нашла к нему доступ и принесла давно ожидаемое известие о Долорес.Этот сторож, получавший маленькое жалование и имевший много детей, согласился наконец за большое вознаграждение принести Олимпио чернил и перо и передать два письма Маргарите Беланже. Этим он оказывал заключенному услугу, которая не только лишила бы его должности, но и обеспечила бы ему место в Алжире.Одно из этих писем предназначалось императрице, и мы видели его действие; другое было адресовано Долорес, и Маргарита передала ей его в щель двери.Олимпио ожидал, что его освободят в один из следующих дней или погубят. У него отобрали бриллиантовый крест, и Олимпио знал, что крест попал в руки Евгении, на которую он, как было известно Олимпио, производил особенное действие.Проклятие сорвалось с его губ, когда он вспомнил о Тюильри.Он предвидел ужасную судьбу, уготованную лицемерке, которая думала о мести в то время, когда уста ее произносили благочестивую молитву.— Вы стремитесь к бездне, — говорил он с мрачным лицом, стоя в своей жалкой комнате, — вы сами вырыли себе яму, в которой погибнете. Не я хочу мстить, моя рука не должна запачкаться вашей кровью, но вы сами будете себе судьей! Горе вам, когда настанет этот час; ужасом и страданиями он превзойдет все, что вы приготовили другим! Я слышу, что звенят ключами; это, должно быть, смотритель.Олимпио смотрел на двери: ее отворили, и на пороге показалась фигура молодой, незнакомой ему дамы.В дверях царила постоянная полутьма, и Олимпио в первую минуту подумал, что это была инфанта; но когда посетительница вошла в камеру и смотритель запер за ней дверь, Олимпио увидел, что перед ним стояла незнакомая молодая дама.— Мы должны скорее переговорить о деле, дон Агуадо, — сказала она вполголоса, убедившись, что смотритель вышел из комнаты. — Меня зовут Маргарита Беланже!Олимпио протянул ей руку.— Я вижу вас в первый раз, но знаю уже давно! Примите мою благодарность за все, что вы сделали для моей Долорес и для меня.— Я не принимаю благодарности, дон Агуадо, ибо все, что я делала, слишком мало и ничтожно! Вы думаете, что я принесла вам средства к бегству, а между тем мое поручение угрожает вашей жизни. Это вино я должна передать вам, сказав, что его прислала Долорес; оно отравлено, не пейте его, но вылейте его так, чтобы подумали, будто вы его выпили! Вас поклялись умертвить, и потому будьте осторожны.Олимпио улыбнулся, видя страх и волнение Маргариты.— Я знал, что мне угрожает гибель, — сказал он совершенно спокойно.— Вы знали?— Я только не предполагал, что они будут так низки, что пришлют подобное послание от имени моей возлюбленной и воспользуются для этого вами.— Нет, дон Агуадо, никто не знает, что я предостерегла вас от употребления этого вина!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172