— По крайней мере мы спаслись от сыщиков, которые, поймав нас, заковали бы в цепи и отправили в более ужасное место, нежели Чертов остров!— Ты прав, Хуан, лучше погибнуть в море, чем влачить жизнь в болотах Гвианы. Но зато из-за меня гибнешь ты! Ты бы должен был предоставить меня моей злосчастной доле.— Не говорите этого, принц! Величайшим моим желанием было вырвать вас из заточения — мне удалось это! Теперь смело взглянем в глаза всякой опасности.Уже совсем рассвело; солнечные лучи разгоняли тучи; море сверкало, облитое ярким сиянием; опрокинутая лодка колыхалась на волнах и неслась все дальше и дальше; ни одного паруса не было на горизонте, ни малейшего следа дыма, доказывающего близость парохода, — ни тени надежды на спасение.Ничто не может быть ужаснее и безутешнее бесконечной водной дали. День уже клонился к вечеру, а помощь не являлась! Голод и жажда мучили несчастных, которые не могли помочь друг другу. Что если наступит ночь — длинная, бесконечная ночь, — и никто не придет к ним на помощь?Полные страха и отчаяния, Хуан и Камерата с напряженным вниманием смотрели на поверхность воды: быть может, мелькнет вдали луч надежды. Лица их носили на себе отпечаток голода, глаза впали, руки и ноги дрожали от истощения и усталости.— Хуан, — проговорил Камерата, когда наступил вечер, не принеся с собой ничего утешительного, — покончим наши мучения.Что будет завтра, послезавтра? Если им суждено умереть с голоду, то не лучше ли броситься в море, от которого они старались спастись?Подобные мысли овладевали беглецами по мере приближения ночи.Какой конец легче, какой мучительнее, какой же из них выбрать?Молча смотрели они на спокойную поверхность моря; над ними простиралось южное звездное небо. Надежда на спасение постепенно угасла, они уже готовились умереть в волнах.Наступившее утро снова ободрило их. Они решили подождать до следующей ночи, и тогда, если никто не явится к ним на помощь, броситься в море.Волны увеличились и закачали лодку, угрожая потопить беглецов в морской бездне. Любовь к жизни так сильна в каждом человеке, что даже в самые трудные минуты он не теряет надежды и хватается за малейший луч спасения!— Я готов! — отвечал юноша глухим голосом. — Простимся и погибнем вместе.— Дай мне твою руку, чтобы я еще раз мог пожать ее! Наступает ночь. Прощай, Олимпио! Прощай, Клод! Тщетно будете вы ожидать нашего возвращения. Никто не известит вас о нашей смерти, но вы сами догадаетесь о ней, когда пройдет много лет после нашего исчезновения. Простим врагов наших, Хуан, я хочу умереть без злобы. Даже тебя, коварная, лицемерная Евгения, прощаю за то, что ты предала меня на погибель в руки презренного. Ни одно проклятие не сорвется с моих губ! Если бы я живым вернулся в Париж, т. о явился бы к тебе призраком, предстал бы пред тобой среди вихря удовольствий, — теперь же пусть совесть напомнит тебе о моей гибели. Не старайся заглушить ее молитвами и вакханалиями; тени твоих жертв последуют за тобой и к подножию креста, и в пышный зал, и к изголовью! Имя Камерата будет вечно раздаваться в твоих ушах; ты услышишь шум страшной бури, которая со временем низвергнет и погребет тебя. Теперь, Хуан, с Богом!Принц протянул своему товарищу руку; глубоко тронутый Хуан горячо пожал ее. Еще раз взглянули они на море, над которым расстилалась темная ночь. Но в ту минуту, когда они готовы были броситься в пучину, из груди Хуана вырвался радостный, торжественный крик.— Смотрите! Смотрите туда! Я вижу свет вдали на горизонте.— Это звезда, Хуан.— Нет, нет! За минуту там было совершенно темно; неужели вы не видите красной точки? Это не звезда, принц, это фонарь на корабле!— Он не спасет нас и пройдет мимо, потому что мы не в состоянии подать ему знака.— Будем надеяться, — вскричал Хуан после небольшой паузы, во время которой не сводил глаз с блестящей точки, — не будем отчаиваться, принц; точка растет и приближается; это корабль, который, быть может, приблизится настолько, что наши крики будут услышаны. Сила и мужество как будто снова вернулись ко мне!Камерата тоже стал следить за блестящей точкой и должен был сознаться, что Хуан прав и что звезда приближается.Но допустить мысль о надежде на спасение в кромешной темноте было почти невозможно. Звездное небо слабо освещало поверхность моря. Разглядеть с корабля две фигуры, сидящие на обломке лодки, было очень трудно. Если бы судно приблизилось с наступлением утра, тогда совсем дело другое, но на это была слабая надежда, потому что красная точка удалялась очень быстро.— Это пароход, — проговорил Хуан, глаза которого заблестели; молодость смелее в своих надеждах, — посмотрите, мне кажется, что я вижу остов и дым!— Если бы мы могли подать сигнал.— У меня есть револьвер, — отвечал Хуан, вынимая из кармана оружие, — но он, вероятно, намок и не выстрелит.— Дай его сюда, может быть, солнечные лучи за день высушили порох, — сказал Камерата, взяв револьвер. — Действительно, это пароход; будем надеяться, что на нем услышат наш выстрел.Оба несчастных всматривались в темный силуэт парохода; дым подымался все выше и выше к звездному небу.— Спасены! — радостно вскричал Хуан, взволнованный видом парохода; казалось, что само небо послало беглецам эту неожиданную помощь; они невольно прошептали молитву; вскоре они услышали шум и плеск воды от колес парохода.Размахивая руками, Хуан крикнул изо всех сил; настала решительная минута; оба они, воодушевленные новой надеждой, уже разглядели мачту, трубу и шканцы, но крик Хуана не был услышан на пароходе.Камерата поднял револьвер.— Решается наша судьба! — вскричал он и спустил курок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172