Главные распоряжения делались императором; он еще был полным властелином и говорил себе, что все погибнет, как только он будет вынужден передать власть другому.В день битвы при Курселле в Мец прибыл курьер, привезший императору важные депеши.Императрица откровенно говорила ему в письме, что предвидит весьма печальные последствия, если будут продолжаться поражения дальше — и что же? Опять проиграна битва.Кроме того, Людовик Наполеон получил письма от Руэра и Грамона, в которых те просили его во что бы то ни стало заключить мир.— Глупцы, — шептал император, побледнев и опуская руки с депешами, — мир без территориальной уступки немыслим! Я погибну, если вздумаю заключить теперь мир, подобно Виллафранкскому! Что удалось тогда, то теперь невозможно!Наполеон ходил взад и вперед по своему кабинету; лоб его покрылся морщинами, глаза бессмысленно блуждали по ковру; он искал исхода, придумывал план спасения и однако не знал всей опасности своего положения.В кабинет вошел Базен, без доклада и не поклонившись, чего прежде он себе не позволял.Лицо этого полководца было загадочно, вся фигура его была мрачной, печальной. Он был бледен, однако его холодное, серьезное лицо выражало непреклонную решимость и железную силу воли.Базен — один из тех людей, который не имел друзей, который, судя по характеру, никогда не знал чувства любви! Он принадлежал к тем загадочным натурам, которые никому не дозволяют заглянуть в свою душу и даже в минуту душевного волнения не обнаруживают своих истинных чувств.О характере Базена так много спорили его близкие знакомые и давали ему столько различных определений, что уже одно это обстоятельство доказывает, что его никто не знал. Одни называли его честнейшим человеком, другие ловким изменником, а третьи бессердечным кровожаднейшим тигром в человеческом образе.Правда, его действия в Мексике подтверждают два последних названия. Доброжелатели старались оправдать его действия тем, что он был безусловным приверженцем и орудием Наполеона.Император остановился, увидев Базена; испытующим взглядом смотрел он на холодное, точно из камня изваянное лицо полководца, которому он теперь больше всего доверял, на которого возлагал свои последние надежды.Чувствовал ли Базен свое превосходство?В эту минуту он был императором, а Людовик Наполеон побежденным генералом.— Я принес дурную весть, государь, — сказал холодно маршал.— Опять дурная; теперь за первую хорошую я отдал бы царство, — сказал император полушутливым-полугорьким тоном.— Мец снабжен провиантом только для первоначальной армии в пятьдесят тысяч человек на три, в крайнем случае на шесть месяцев! Теперь в стенах Меца число войск вдесятеро большее.— Это, господин маршал, задача, решение которой легко!— Конечно, государь, запасов хватит едва на один месяц!— Я говорю о другом решении. Слушайте. Победоносная вылазка ломожет нам соединиться с герцогом Маджента!Из глаз Базена сверкнула молния на маленького императора, (Который в эту минуту хотел копировать своего дядю, и действительно это была только копия, слабый отблеск великого человека. Базен имел свой план, он пришел не за приказаниями, а для того, чтобы отдавать их.Слова императора, которые ему не понравились, могли только на одно мгновение обнаружить его внутреннее состояние, затем он снова стал человеком с каменным лицом.— Государь, — сказал он холодно, — герцог Маджента оттеснен до Шалона; наследный принц прусский следует за ним по пятам и отрезал нас от герцога!— Когда получены эти известия?— Только что, ваше величество; дороги к Парижу заняты немецкой конницей; так доносят мои возвратившиеся люди!— Отрезаны от Парижа? — повторил Наполеон в страшном волнении. — И только несколькими конниками!— Уланами, ваше величество.— Опять эти таинственные, страшные уланы; мне кажется, господин маршал, что мы все потеряли и что доверием нашим неслыханно злоупотребляли, — сказал император дрожащим голосом; он говорил тихо, но слова его дышали внезапно овладевшим им гневом.— Это было делом императора и его военного министра; вместо доверия следовало быть предусмотрительнее и чаще производить инспекции, тогда не пришлось бы каяться.— Совершенная правда, господин маршал, но мы привлечем недостойных к ответственности, и они увидят, что значит злоупотреблять доверием!— Слишком поздно, ваше величество, — возразил Базен, с ледяной холодностью выдерживая взгляд Наполеона.— Что это значит? — коротко спросил император.— Сегодня же вечером вы должны вместе с принцем оставить Мец.Наполеон оцепенел при этих словах, сказанных с ужасающим спокойствием и твердостью.— Оставить Мец? — повторил он, предполагая военный мятеж.— Сегодня вечером и как можно тише, чтобы никто в неприятельском лагере не мог заметить этого! Завтра нельзя будет уже попасть ни в Шалон, ни в Париж; даже в эту ночь может представиться много опасностей!— Что означают эти слова и этот тон, господин маршал? Разве вы не знаете, в чьих руках власть?— Если вы откажетесь исполнить мои требования, то я раздроблю голову прежде вам, а потом себе, — сказал Базен, вынимая из кармана заряженный револьвер.Наполеон был так поражен этой угрозой, и выражение лица маршала придало последней такой вес, что император отступил шаг назад и сильно побледнел; он знал, что безумно было сопротивляться Базену или велеть арестовать его. Наполеон чувствовал, что он во власти этого человека и что на его стороне все войско.— Вы избрали странный способ спасти меня, — сказал император после некоторой паузы. — Если бы я не знал ваших добрых намерений и испытанной верности, я приказал бы расстрелять вас!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172