Господа желают ИКо? Как они его желают? ИКо умеет по-разному! И-Ко знает, как доставить удовольствие господам! И-Ко умеет и вот так, — бепо изобразило немыслимую камасутровскую позу, — и вот так, и вот так...
— Уже ступай себе! — махнул рукой Асий.
— Как? Господа не желают? Совсем? Очень-очень жаль. Но если господа передумают, то пусть они скажут, чтобы позвали И-Ко. ИКо все знают. И-Ко тут же примчится! — лопотало бепо, отступая спиной вперёд и всё так же непрерывно кланяясь. Я заметил, что оно строит фразы так, чтобы не говорить о себе в среднем роде.
Асий поведал мне, что, по какому-то капризу природы, бепо составляют самую большую часть новорожденных. Они более живучи и менее подвержены болезням. О рождении бепо здесь стараются замалчивать, в то время, как рождение девочки превращается в праздник. А если, что случается ещё реже, на свет появляется мальчик, то это служит поводом для недельной беспробудной пьянки.
Вскоре старик задремал, а мне отчего-то не спалось. Я лежал, глядя сквозь дыры в навесе на незнакомые созвездия, и думал о бепо: почему-то именно их существование бесповоротно убедило мое всё ещё на что-то надеявшееся сознание в том, что я всё-таки на чужой планете.
В тишине опустевшего двора раздались частые лёгкие шаги. Кто-то приблизился и остановился рядом с навесом.
— Эй!.. Эй!.. — раздался тихий детский голосок. — Эй, фигляр...
Я подобрался к краю копны и глянул вниз. Там, задрав растрепанную головку, стояла маленькая девочка.
— Ты меня зовёшь? — спросил я, и она радостно закивала. — Чего ты хочешь?
— Сама-то я хочу спать. А вот юная лэд-ди хочет, чтобы я тебя к ней привела.
— Какая жестокая у тебя хозяйка! — шутливо нахмурился я.
— Нет! — сердито топнула ножкой девочка. — Юная лэд-ди Та добрая! Она сказала: «Быстренько сбегай за фигляром, а потом беги спать в свою кроватку!» И если ты прямо сейчас же не пойдёшь со мной, то значит, ты сам и есть настоящий жестокий!
Аргумент оказался непробиваемым, поэтому я спрыгнул с копны и поспешил вслед за девочкой в господский дом.

* * *
В девичьей светёлке меня встретили сама юная лэд-ди и две её подруги. Но, признаться, подруг на фоне хозяйки я не сразу-то и приметил. Боже мой, до чего она была прекрасна! И, прежде всего, глаза: огромные, малахитово-зелёные, они искрились добротой. Не берусь описывать её внешность — мне это не по силам. Одно могу сказать: каждая черта её лица, каждая линия фигуры дышали совершенством. Я застыл, очарованный, не в силах ни сделать малейшего движения, ни произнести хотя бы звук. Только ещё более остро накатило осознание своей физической ущербности, прорезавшей бездоннейшую пропасть между мною и этим неземным существом. И больше всего меня в этот момент терзала мысль: «Как нехорошо, что я нахожусь перед ТАКОЙ девушкой с ТАКИМ синяком под глазом!» Как будто мою нынешнюю рожу хоть что-то могло испортить ещё больше!
— Извини, любезный, что мы потревожили твой отдых, — ласково сказала юная лэд-ди. — Нам очень понравились твои рассказы. Их хочется слушать ещё и ещё. Я бы слушала их бесконечно. Но ты странник. Наутро ты уйдёшь, и, кто знает, приведут ли тебя вновь Тот либо Другой в наш всеми забытый дрогоут. Ведь так?
В ответ я смог лишь судорожно кивнуть.
— Я тебе хорошо заплачу. Понимаю: ты устал, у тебя сел голос. Но, думаю, это замечательное вино поможет тебе. К тому ж, здесь не надо надрываться и кричать на весь двор. Умоляю, расскажи нам что-нибудь... Что-нибудь красивое, доброе. Что-нибудь такое, от чего щемит грудь, а к глазам подступают слёзы счастья. Расскажи, прошу! Хотя бы шёпотом...
— С удовольствием, прекрасная юная лэд-ди, — просипел я (более от волнения, нежели от усталости голоса), принимая из её прекрасных рук бокал.
Очень неплохое молодое вино несколько уняло моё волнение и, действительно, смягчило натруженное горло. Девушки, опершись локтями о стол и подперев ладошками головы, смотрели на меня с нетерпеливым ожиданием. Даже маленькая девчушка, приведшая меня сюда, не спешила в свою кроватку, а, придерживая пальчиками закрывающиеся веки и чуть приоткрыв рот, ждала, когда же я начну.
— Что же вам рассказать? — призадумался я на мгновение. — Пожалуй, вот это... «В двух семьях, равных знатностью и славой...»

* * *
— Как всё это прекрасно! Бескрайнее море... алые паруса вдали... прекрасный юноша... — в грустной задумчивости произнесла юная лэд-ди. В светёлке все, кроме нас двоих, уже спали, в маленькие окна начинали проникать первые утренние лучи, с улицы доносились звуки просыпающегося двора. — Однако как всё это далеко от действительности!
— Не печалься, госпожа. И в твоей жизни будет свой алый парус, — попытался утешить её я, но вышло это как-то очень неубедительно.
— Парус? — грустно усмехнулась она и повторила. — Парус... Не только алого паруса, но и моря мне не суждено увидеть. Вместо прекрасного Грея с командой удалых матросов к нам в дрогоут на праздник Благодарности Обоим За Урожай завалится вечно пьяный лэд Пиро с гурьбой своих друзей-собутыльников. Несколько дней все они будут беспробудно пить. Потом он отвезёт меня четвёртой женой в свою Икорику, ещё дальше вглубь Божьей Столешницы: плодить детей да управляться по хозяйству. Да что ж делать! Видать, на то воля Того либо Другого.
— Была у меня мечта, — продолжила она после некоторого молчания, — сродни тем алым парусам: однажды приедет в наш дрогоут красивый, благородный лэд на могучем вороном рике. А копыта у того рика — серебряные... И рога такие же, так и сверкают на солнце! Склонится он с седла, подхватит меня сильными руками, усадит перед собой на своего рысака, поцелует нежно-нежно и увезёт отсюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110