Басурман встал, чтобы лучше видеть. Родик, обежав стол, пристроился рядом с Модным. Нервно потер вспотевшие ладошки.
— Глешка, ты только первый не киксани. А то весь интерес обосрешь. — Он мелко заржал, выставив кривые зубы.
Глеб готовился к удару. Поднял голову. Посмотрел в лицо Родику.
— Желаешь примазаться?
Родик стушевался.
— Вот и спрячь зубы, бобер ластожопый. Не то я под хвост кий воткну, а через хлебало выну, — произнес Глеб ровным голосом.
У Родика забегали глазки. В поисках поддержки он посмотрел на Басурмана, но тот подписываться в ссору явно не желал.
Глеб встал в стойку, изготовился и мягким касанием кия привел шар в движение.
Шар с ускорением пошел к борту, ударился об острый угол лузы, накатом пошел назад. Шары цокнулись лбами и медленно покатились в разные стороны, каждый к своей лузе. Вошли чисто, не задев края.
— Раз!
Глеб подогнал новую пару. Выставил в исходное положение. Замер в стойке, выровнял дыхание и ударил. На этот раз сильнее.
Глухой удар в край лузы, громкий щелчок шаров, накат, от которого на низкой ноте задрожал стол. И ни с чем не сравнимая тишина, с которой чисто сделанный шар проваливается в лузу.
Под столом шел желоб, по которому шары скатывались в накопитель у дальнего борта. Сначала звук в нем был двойным и приглушенным, словно в снегопад два паровозика катили под гору. Потом, когда шары, клацнув, соединились и пошли парой, звук сделался громче и выше тоном. Лязгнул металл накопителя, как вагонная сцепка, шары с потрескиванием притерлись друг к другу, затихли.
— Два! — произнес Глеб в полной тишине.
Он концом кия подогнал еще два шара. Выстроил в ряд. Сомкнул гладкими боками. Изготовился.
Обвел взглядом публику. Все, как загипнотизированные, смотрели на его пальцы, ловко обхватившие ударный конец кия. У Кики разве что слюна не текла по губам, а лицо стало как у полного дауна. Лицо Родика все сморщилось к носу, а сам крупный нос, казалось, обвис, как у уволенного за пьянку клоуна. Басурман стал похож на каменную бабу из калмыцких степей. С Модного сошел весь лоск. Не спасал даже гламурный прикид. Дорогая одежда никак не вязалась с замерзшей маской тоски на лице. Выглядел Модный импотентом, заброшенным в раздевалку «Мулен Руж».
— Сегодня явно не твой день, Модный.
Глеб резко оттянул кий, а ударил очень мягко. Издевательски мягко.
Шар еле-еле покатился к лузе, слабо толкнулся лбом об ее острый угол, пополз назад. У него едва хватило силы удариться в напарника по трюку. Но какую-то энергию он все же ему передал: шары стали медленно расползаться к своим лузам. Шли точно по прямой. Но медленно. Мучительно, гипнотизирующе медленно. Синхронно достигли обрыва. И показалось, выдохлись окончательно. Замерли на самом краю.
Но сила, что поселилась в их гладких телах, вдруг встрепенулась и ожила. Сначала задрожал первый шар, все сильнее нависая над зевом лузы. Потом покачнулся второй. Рухнули они одновременно.
«Ба-бах» — поплыл спаренный звук в тишине.
А потом радостно и живо заклокотало в стоке. Громко цокая, словно поздравляя друг друга, шары скатились в накопитель.
— Три!
Глеб бросил кий на стол.
Выдохнули все разом, будто дружно сбросили с плеч стопудовое бревно.
Глеб почувствовал на себе их взгляды. Ошарашенный — Модного, затаенно злобный — Родика. Слива и Басурман смотрели, как солдаты на генерала, прикажи — умрут сами или порвут кого угодно.
— Если хочешь отыграться, повтори номер. Я не против.
Модный только криво усмехнулся в ответ. Чем навсегда потерял Басурмана и Сливу.
Глеб сунул карточку «Виза» в портмоне, а его — в карман.
— Итак, на чем мы остановились?
Модный с явным усилием заставил себя шевелиться. Прошел мимо Глеба, обдав удушливым облаком нервного пота и перегоревшего парфюма, в темный угол.
Бакс Рваный сидел в кресле на кейсе, задом грея хозяйскую наличку. Модный отстегнул цепочку и шлепком согнал пса.
Четвероногий охранник, получив увольнительную, сразу же потрусил к Глебу. Замер в паре шагов, пытливо заглянул в лицо. Обрубок его хвоста, эрогированно задранный вверх, нервно подрагивал.
Глеб опустился на корточки, впился глазами в зрачки пса, тускло отливающие закаленной сталью.
Модный ковырялся с кодовым замком на кейсе. Посмотрел через плечо. Цыкнул на пса.
— Рваный, не шали! А ты, Глеб, не понтуйся. Съест пес твою рожу или еще чего ценное, а ты мне претензии выставишь.
— Не бойся. Пес умный. — Глеб не отпускал взглядом пса. — Он же понимает, что портить со мной отношения — себе дороже. Так, Рваный?
Стаффордшир зевнул, щелкнул пастью, дрябло дрогнув брыдлями. На ковер упали капельки слюны. Он оглянулся на копошащегося в углу хозяина. Потом уставился на Глеба, преданно и покорно, как умеют только собаки.
Глеб носом едва слышно прогудел протяжную монотонную мелодию. От этих едва различимых звуков пес напрягся. Перебрал лапами и еще раз оглянулся на Модного.
В углу клацнул сработавший замок.
— Вот так оно! — как можно беззаботнее воскликнул Модный.
Вернулся к столу с кейсом в руке. По пути легко пнул коленом Рваного, процедив: «Пшел на место!».
Встал напротив Глеба, тем самым перекрыв ему выход. Слева от стола стояли Басурман и Кика. Справа — Родик. На вид хлипкий, но в драке упрямый и зверски жестокий.
— Бабки-бабулечки, — нервно дребезжа голосом, пропел Модный.
Водрузил тяжелый кейс на стол, откинул крышку. Кейс был под срез заложен пачками долларов.
— Сколько с меня причитается?
Модный опять начал ломать комедию с собой любимым в главной роли.
Глеб ничем не выдал раздражения. Чутье подсказывало, что существование Модного на земле — вопрос времени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164