Вокруг пахло лекарствами и особенной, стерильной больничной чистотой.
Стены были покрыты белым кафелем. Чистые плитки бликовали от яркого света.
— Этот в норме, — раздалось откуда-то вне поля зрения Валентин Смертин.
Он уже окончательно пришел в себя и понял, что лежит на спине, а руки и ноги намертво привязаны к металлическим дужкам.
— Док, это ты про меня? — спросил Валентин.
Над ним склонилось лицо в очках. Рот и нос закрывала марлевая маска.
— Про тебя, друг мой. — Этот голос Смертину не понравился. Механический какой-то, без тепла.
Лицо врача исчезло, и его место заняла физиономия другого мужчины.
Поначалу Валентин не сразу определил его возраст. Путался между седым ежиком волос и гладкой молодо выглядевшей кожей лица.
«За сорок», — почему-то решил Валентин.
По глазам мужчины вообще ничего прочитать было невозможно. Два стальных шарика, а не глаза. Серые, непроницаемые и холодные.
— Взяли, — скомандовал мужчина.
Под спиной у Валентина что-то щелкнуло. Насильно тело согнули пополам. И он оказался сидячим в кресле на колесах.
Валентин с удивлением осмотрел комнату. То, что представлялось операционной, на поверку оказалось процедурным кабинетиком. Но кроме обычных стеклянных столиков и шкафчиков, в кабинете стоял письменный стол. И видеокамера на штативе.
— Догадался, где ты, или пояснить? — спросил мужчина.
Смертин попробовал на крепкость путы на руках и ногах. Широкие ремни из толстой кожи даже не пошевелились.
— Вижу, догадался.
— Мучить будешь? — усмехнулся ему в лицо Валентин.
Мужчина отрицательно покачал головой.
— Нет нужды. Ты уже все сказал. — Он ткнул пальцем в сгиб локтя Валентина. След от укола ответил тягучей болью. — Чистосердечно и без выкрутасов.
Валентин покусал нижнюю губу. Лихорадочно стал соображать, что же мог выболтать и как это скажется.
Мужчина следил за его потугами с непроницаемым лицом. Только металлом отсвечивали зрачки.
— В Рязань ты не поедешь, это главное, — смилостивился мужчина.
Валентин на секунду сжался, как от удара, а потом обмяк.
— Но на экскурсию я тебя свожу. Взяли мы тебя первым, а на «конвейер» поставили в последнюю очередь. Ты проспал самое интересное.
Мужчина круто развернул кресло, комната закружилась у Валентина в глазах.
Рывком — кресло замерло на месте, и взгляд Вальки Смертина уткнулся в дверь.
Вид двери ему не понравился. Хоть и выкрашена белой красочкой, но абсолютно тюремная дверь. С глазком и «кормушкой».
Он закинул голову, попытавшись посмотреть на мужчину.
— Ты — фээсбэшник или наш? — спросил Смертин.
— Какая тебе разница.
Мужчина подтолкнул кресло к двери. Нажал кнопку звонка. Внутри двери громко лязгнул засов.
В коридор можно было попасть только через тамбур. Дверь за ними захлопнулась, а другая — еще не открылась. В узком пространстве громко гудел мощный компрессор, нагнетая воздушную пробку. У Валентина сразу же заломило в ушах.
Компрессор после звонка мужчины заглох и врубился вновь, как только они пересекли порог.
В коридоре стояла вязкая тишина. Вдоль тянулся ряд дверей, но из-за них не доносилось ни звука. Как понял Валентин, из-за воздушной пробки в тамбуре.
Он закинул голову. Потолок был сводчатый, высокий. Походил на подвальный в старом купеческом доме. Во всяком случае, холод в коридоре стоял, как в глубоком погребе.
— Осмотрелся? Тогда поехали.
Мужчина покатил Валентина по коридору.
— Здесь у нас раздевалка и душевая. — Он указал на первую дверь. — Тебя взяли чисто и чистеньким, поэтому отмывать не пришлось.
Кресло подъехало к следующей двери.
— Досмотровая. Здесь клиентов опознают и осматривают на предмет дальнейшего использования. В зависимости от состояния, направляют к соответствующему специалисту. Тебя сразу определили к доку на химический допрос.
Он подкатил кресло к третьей двери. Нажал кнопку. Спустя несколько секунд в двери щелкнул запор.
Валентин Смертин против своей воли въехал в тамбур. Приказал себе расслабиться и приготовиться к самому худшему. Но тело не послушалось. Пальцы намертво вцепились в дужки подлокотников. Нервная дрожь из них колючими муравьями побежала к плечам, скользнула по груди и рассыпалась по всему телу.
Каким-то уголком сознания, не отравленным неизвестным наркотиком, Смертин осознавал, что он уже не Валька Смерть врагам, а полное ничтожество. Кукла, прикованная к инвалидному креслу. А остальная, бОльшая часть сознания тупо считала, что все это сон, лишь дурной сон. Стоит открыть глаза, и все вернется на свои места.
Смертин крепко зажмурился. Открыл глаза. Мир ничуть не изменился. По-прежнему был диким, вывернутым наизнанку отражением привычного, того, что существовал там, наверху. Где шел дождь, гуляли красивые женщины, в дорогих тачках разъезжали бандиты, а опера скакали за ними следом на убитых оперативных «Жигулях».
Но дверь перед носом Валентина была совершенно реальной. Он зацепился взглядом за защелку «кормушки», чтобы не свалиться в пропасть обморока.
Из-за спины вынырнула рука, крепкие пальцы отбросили защелку и толкнули внутрь «кормушку».
Из камеры хлынули спертый запах пота и звуки.
Их Валентин узнал. Они были оттуда. Из Верхнего мира.
Когда в УБОПе прессовали особо упертых клиентов, звуки раздавались такие же. Словно живьем разделывали бессловесную тварь.
— Смотри, — приказал мужчина, сунув голову Смертина в окошко «кормушки».
Женщина в кожаном костюме — жилетка на голое тело и облегающие джинсы — профессионально и четко месила закованного в наручники мужчину, ничком скрючившего у ее ног.
Валентин всмотрелся и понял — не театр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164