Официальная российская власть предпочитала делать вид, что никакого государства в государстве нет и быть не может. Но треть россиян исправно голосует за депутатов от этого государства, а его бюджет многократно превышает все долги России.
Салин и Решетников ходили в «Фонд», как некогда на Старую площадь: к девяти и без больничных. Работа была привычной. У корыта власти появились новые едоки, но нравы и правила игры остались прежними. А значит, цели и задачи, формы и методы работы с жрущими и упивающимися властью остались неизменными. Как и человеческая натура. На ее фундаментальной неизменности стояла, стоит и будет стоять оперативная работа.
* * *
За стеной на низкой ноте заклокотал унитаз. Спустя минуту из комнаты отдыха с отдельным санузлом появился, мурлыкая бодрый мотивчик, Решетников. Под мышкой он держал небрежно свернутую газету. Цветастый таблоид, из тех, что продаются в переходах метро.
— И как, что-то умное в голову пришло? — поинтересовался Салин, пряча улыбку.
Решетников вразвалочку прошелся по кабинету. Встал у окна. Завел руки за спину, сжав в пальцах газетную трубочку. Помурлыкал мотивчик, потом оглянулся.
— Кстати, знаешь какой размер сисек у Памелы Андерсон?
— Нет. — Салин поправил очки. — Я даже не знаю, кто это такая.
— Зря, лишняя информашка делу не вредит. Я теперь при случае могу ввернуть своей Софье Семеновне, что у Памелки силиконы в два раза меньше, чем ее родные.
— В следующий четверг и сверкни эрудицией, — ввернул Салин. — Сделай женушке приятное. Благо, повод будет.
Решетников добродушно хохотнул и отвернулся к окну.
Каждый четверг Решетников, особо не конспирируясь, выезжал в сауну на «профилактику простатита», как он выражался. Женский персонал докладывал, что никаких признаков половой слабости, радикулита и аритмии у клиента не обнаруживалось. Пассивных утех не признавал, пахал сам, по-мужицки рьяно, до седьмого пота. И это несмотря на возраст и постоянный стресс на работе. Салин особо не комплексовал, но втайне завидовал затянувшейся мужской молодости друга.
— И подумалось мне, а Глеб Лобов знает, какой размер лифчика у вдовушки? — задумчиво пробормотал Решетников, водя газеткой по полоскам жалюзи.
Салин встрепенулся и отложил машинописный лист.
— Ну-ка, ну-ка, подробнее.
Решетников развернулся и солидно, основательно, как гусак на сено, уселся в кресло.
— Подробности Владислав принесет. А я просто рассуждаю вслух. Мотив ищу. А мотивы, как подсказывает мне опыт, выше талии не поднимаются. Либо в яйцах зуд, либо брюхо деликатесов просит, либо задница высокого кресла алчет.
— А высшие соображения? — подбросил Салин.
— С высшими соображениями пожалуйте на экспертизу в Склифосовского, — отмахнулся Решетников. — Если человек забывает ради идеи о брюхе своем и ближних, то это не ко мне. Я идейных психов не понимаю, а потому боюсь.
— Я тоже. — Салин вновь упер взгляд в лист. — Что думаешь о Скороходове? Вот кого нельзя назвать ни идейным, ни психом. И должность подходящая — начальник информационно-аналитического управления холдинга. Сиречь, промышленной разведки.
Решетников устроил руки на животе и стал накручивать большими пальцами невидимую ниточку.
— Банально, — изрек он после минутного молчания. — Ужинает с Матоянцем, а потом татем ночным лезет через подвал в дом? Где он сейчас, кстати?
— Если верить Иванову, через Дамаск должен был оказаться в Багдаде. Подождем подтверждения.
— Кстати, с Ивановым мы не того? Не перегнули?
— Меня этот человек больше не интересует, — холодно обронил Салин, углубляясь в текст. — А у Скороходова стиль мышления соответствующий, полковник действующего резерва ГБ.
— Насчет стиля согласен, — кивнул Решетников. — И спец мог быть на контакте. Но мотива я не усматриваю. Разве что…
— Именно. — Салин опустил лист и посмотрел в глаза напарнику.
Они за долгие годы так притерлись друг к другу, что порой достаточно было взгляда, чтобы понять, что партнер хотел сказать, на что намекнуть и о чем умолчать.
По молчаливой договоренности слово «перехват» не употребляли. Но трое суток занимались именно им, искали признаки перехвата управления над холдингом Матоянца.
— Для всех лучше будет, если окажется, что Матоянц не доглядел за бабой, — вроде бы сам с собой пустился в рассуждения Решетников. — Светская бытовуха. Грязь, конечно. С другой стороны, ежели трезвым взглядом, с учетом и вычетом… Моника Левински не просто так в штаны Клинтону залезла и платье себе угваздала. На таком уровне случайных половых связей не бывает. Сыграли Клинтона парни папы-Буша, ох как сыграли! От четырех баб отбрехался, а на пятой подсекли. И за самое это самое ухватили. Только что по телевизору всей Америке в качестве вещдока не показали.
— Что-то тебя после этой газетки понесло. — Салин отложил лист и взял из папки следующий.
— Навеяло, не спорю. Подумал я, женщина она восточных кровей, а Матоянц весь в делах и заботах. А Глеб Лобов, судя по фотографии, бес в штанах, а не мужик. Мог и взгромоздиться телом между делом. А там и любовь. Получил доступ к телу, вошел в дело. И решил совместить приятное с полезным. Сколько он с Матоянцем проработал?
— С девяносто пятого, — ответил Салин.
— Ого! Пора уже детей крестить. — Решетников похлопал свернутой газетой по ладони. — Что-то на эту тему я уже читал. «Леди Макбет Мценского уезда», кажется.
— Версия красивая, не спорю. Данных нет, — обронил Салин, не прекращая чтения.
— Найдутся, — отмахнулся Решетников. — Это у лопуха Иванова их нет, а если покопать, то найти можно. Голову на отсечение даю, хоть раз за задницу ее да ущипнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164