На ходу достал мобильный, нажал кнопку связи.
— Слушаю вас, — пропела в ухо трубка дежурно-вежливым голосом автосекретаря.
— Быстрорастворимый, — произнес Злобин пароль.
В трубке тихо щелкнуло.
— Слушаю вас. — Голос был мужским, живым и жестким.
— Тридцать девятый. Для меня есть информация?
— Да, тридцать девятый, — после короткой паузы ответил оператор. — Запрос «Т» был двадцать минут назад. Адресат вам известен. На букву «И». Информация принята?
— Да.
— Конец связи.
Злобин не знал, как устроена система контрразведывательного прикрытия Генеральной прокуратуры, но только что получил возможность убедиться, что система работает без сбоев.
Он мог и не тратить время на общение с юной следачкой; предъявил постановление, забрал папку, подмахнул акт о передаче — и вся недолга. Но какой в этом интерес? Весь интерес в игре.
Стоило как бы невзначай запустить фамилию Татарский, как кто-то сразу же бросился наводить справки. И угодил в сеть, растянутую Игнатием Леонидовичем. Либо в оперативно-следственной группе Татарского сидел человек Игнатия Лойолы, либо на коммутаторе ждали звонка, в котором одновременно прозвучат фамилии Злобина и Татарского, техника сейчас это позволяет. Остальное — дело техники.
Злобин хитро прищурился на окна дома. Приоткрыл папку, сверился с данными из досье Иванова, набрал номер его мобильного.
— Да? — Тот же голос, что и в рации охранника, звучал недовольно и грубо.
— Василий Васильевич, вы меня видите? Сделайте одолжение, выйдите на крыльцо.
В трубе глухо крякнули.
— Хорошо, — проворчал Иванов и дал отбой.
Злобин сбавил шаг.
Вблизи дом показался кряжистым низкорослым дубом, надежно ушедшим в землю. Три этажа арочных окон, по четыре с каждой стороны центрального входа, выделенного белой стрельчатой аркой. Крытая терраса опоясывала дом по периметру. Окна тоже стрельчатые и узкие, как бойницы. Лестница разрубала террасу пополам. По ней можно было подняться к дверям дома или свернуть в один из входов в галерею.
Казацкий крепкий ум, доставшийся Злобину от предков, не мог не восхититься чистотой линий и зримой надежностью дома.
Мощная дубовая дверь плавно открылась, из дома вышел мужчина в распахнутой темно-зеленой куртке. Злобин узнал Иванова, фотографии в досье имелись. Только на них Иванов не выглядел сумрачным и подавленным, как медведь, не залегший в берлогу.
Он дождался, пока Злобин поднимется по девяти мраморным ступеням, первым протянул руку.
— Иванов, — сухо представился он.
— Андрей Ильич Злобин, Генеральная прокуратура. Удостоверение показать?
— Покажите.
Злобин раскрыл красную книжечку. Иванов цепко пробежал глазами по строчкам. Злобин убрал удостоверение в карман.
— Постановление на изъятие материалов доследственной проверки по факту смерти Матоянца показать? Или вы уже в курсе?
Злобин отчетливо почувствовал, как измотан Иванов. Понял, играть он не станет, выдохся. Хоть и бросили ему в лицо, что в два щелчка вскрыли его агентурную сеть, а гонор выказывать не будет, не до того ему сейчас.
На отекшее нездоровое лицо Иванова ветер бросил пригоршню мороси. Он медленно вытер лицо.
— Предпочитаете играть в открытую? — Иванов с трудом выдавил улыбку.
— Не люблю темнить. И вам не советую.
— Страна Советов кончилась в девяносто первом. Теперь капитализм, каждый ищет свою выгоду.
— Я — бюджетник. Зарплату отрабатываю. Вот поручили проверить материалы на месте, я и проверяю, — парировал Злобин.
Иванов примерился, как боксер перед ударом, и врезал:
— В открытую так в открытую, Андрей Ильич. Генеральная желает влезть в дела Матоянца?
Злобин посмотрел в его больные глаза и веско произнес:
— Не вижу оснований. Я просмотрел видеозапись, Василий Васильевич. Такая смерть никакой привязки к его бизнесу иметь не может. Классический вариант «после того, но не в результате того».
— А как по-латыни, забыли уже? — Взгляд Иванова немного потеплел.
— Да кто ее помнит! Как сдал, так и забыл.
Иванов посмотрел за спину Злобину.
— Почему на машине не подъехали?
— В ней сидит очень бойкая девушка. Не хотелось бы, чтобы этот колокольчик раззвонил на всю округу, о чем мы разговариваем. Проверку она провела под вашу диктовку, так я понял? — без промедления задал вопрос Злобин.
— На нее без слез не взглянешь, — поморщился Иванов. — Лет пять ждать надо, пока она нормальным следаком станет. Кстати, с высшим образованием у них там трое: она, зам по следствию и начальник. Остальные — ПТУ. И недокомплект в сорок процентов. О качестве работы можно и не заикаться. Вот и пришлось опытом поделиться.
— Зачем вы организовали экспертизы? Особой нужды в них я не усматриваю. И к чему такая спешка?
Иванов вновь протер ладонью лицо.
— Я хотел закрыть все вопросы. Сразу и навсегда. Частный сыск в таких случаях неуместен. Решил, все должно быть официально, каждая бумажечка подшита, каждая буква проверена. Поэтому и девочку эту чуть ли не за руку водил. Это во-первых. А во-вторых… О спешке. Не гоже такому человеку в холодильнике месяц лежать. Положено на третий день хоронить, так и схоронили, — закончил он потускневшим голосом.
— Понятно, — сухо обронил Злобин.
Иванов вновь вытер лицо. Оно у него было цвета неба, серое с темно-синими тенями в складках, от пальцев на коже остались розоватые полосы.
— А если бы он был ортодоксальным мусульманином, а вы были бы на моем месте? Как вы поступили, Андрей Ильич?
Вопрос Иванов швырнул, как динамит под ноги товарищу Сухову. Проверка на вшивость, а не вопрос.
Злобин задумался.
— Все согласно УПК, — ответил Злобин, глядя в глаза Иванову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164