– Когда я вижу ее… а иногда когда только думаю о ней, у меня начинает болеть голова, – признался он. Он и сейчас чувствовал это – странное давление, нарастающее внутри черепа, как головная боль, заставлявшая его отвести взгляд, сфокусировать его на чем-то другом. – Это почти как волшебство.
– Что?
– Это можно назвать магией. – Во рту у него пересохло. – Которая заставляет тебя смотреть в сторону. Но здесь – что-то другое.
Реджина наморщила лоб.
– А может быть, что твоя сестра – селки?
Внутри у него все переворачивалось. В висках гулко пульсировала кровь. Все в нем возмущалось при одной только мысли об этом.
– Нет, – уверенно сказал он.
– А почему нет?
Он откинул голову назад, как загарпуненный зверь.
– Я бы знал. Мой народ знал бы об этом.
– Но ты ведь сам только что сказал, что почти не знаешь ее, – рассудительно заметила Реджина. – Возможно, пока ты здесь, ты мог бы часть времени проводить с…
– Нет.
– Почему нет? – снова спросила она.
Упрямая. Сильная. Оптимистичная. Человек. При виде ее Дилан чувствовал, как в груди разрастается трещина, такая же глубокая и болезненная, как и диссонанс в его голове.
– Потому что мы здесь надолго не задержимся. – Он повернулся к ней лицом, и губы его превратились в тонкую суровую линию. – Я забираю тебя в Убежище.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Реджина смотрела на жесткий разрез рта мужчины, которого любила, и чувствовала, как в ней нарастает злость. Хотя выбор сделала его мать, когда ему было всего лишь тринадцать.
– Бегство – это не выход, – сказала она.
– Я не убегаю. – Голос его был бесстрастным, но в глазах бушевала буря. – Я просто увожу тебя туда, где ты будешь в безопасности.
– В Убежище, – сказала она.
В ответ он просто кивнул, словно не был уверен, что сможет сказать это словами или что она сможет его услышать. В животе у Реджины что-то кольнуло, словно предупреждая ее. Он не должен был давать ей чего-то такого, о чем она не просила. Ни информации, ни чего-либо еще. Даже прошлой ночью она фактически уговорила его заняться любовью.
Что ж, это нужно менять. Возможно, он и не любит ее, но он ее хочет. А у нее, в конце концов, есть своя гордость.
Она сжала зубы.
– Где это?
– Это остров, относящийся к Гебридам. У берегов Шотландии, – объяснил он. – Там ты будешь в безопасности. И ты, и ребенок.
– Его зовут Ник.
На его жестко очерченных скулах выступил румянец, и ей это понравилось.
– Я имею в виду ребенка, которого ты носишь.
Правильно. Тот ребенок – потенциальный суперселки.
Она вдруг ощутила обиду. Реджина не могла позволить растущему к Дилану чувству ослепить себя в отношении его истинных приоритетов.
– Я не могу уехать просто так, – возразила она. – У меня есть… – В голове пронесся вихрь разных образов и повседневных забот: Ник, ее мать, ресторан. – …своя жизнь.
– Я бы хотел, чтобы она у тебя осталась.
Страх тонким перышком щекотал ее нервы, мешал дышать. Она тряхнула головой, чтобы прогнать его.
– У меня есть обязательства.
– Твое главное обязательство – это твой ребенок.
Сердце ее забилось чаще.
– У меня двое детей, – напомнила она.
– Тебе не придется оставлять Ника.
На этот раз он, по крайней мере, не забыл назвать ее сына то имени.
– Чертовски откровенно, – сказала она.
– Он может поехать вместе с тобой… – сказал Дилан.
– …в Шотландию, – продолжила Реджина.
– В Убежище.
– Нет. Это исключено. Я не могу отрывать его от родных мест. Здесь его дом, друзья, школа… Все, что он знает в этой жизни.
– Он еще маленький. Он приспособится.
– Как ты?
Какое-то мгновение он колебался.
– Да.
Но она не сдавалась.
– Тебе было тринадцать. И ты был селки, как сам любишь подчеркивать. А в этом вашем Убежище есть другие люди? Другие дети?
Дилан неопределенно повел плечами, глядя на покосившиеся надгробья.
– Их там немного.
Уф, понятно!
– Хоть один есть? – настаивала она.
Он с трудом сдерживался, глаза его еще больше потемнели.
– Он будет там в безопасности, – сказал он, хоть это и не было ответом на ее вопрос.
– Но ведь нет никаких оснований считать, что он в опасности здесь?
Дилан молчал.
Сердце ее начало тревожно биться.
– Или все-таки есть?
Лицо его напряглось.
– Я обязан защитить тебя. Тебя и твоего ребенка. Твоих детей, – быстро добавил он, прежде чем она успела его поправить.
Сердце ее сжалось от боли. Того, что он признал Ника, было недостаточно. Он сказал «защитить», о любви не было произнесено ни слова. Он не любит ее. Она и не могла на это рассчитывать. Если бы он любил…
Это ничего не изменило бы. У нее есть свои жизненные приоритеты.
Но он, по крайней мере, пошел дальше. Это было больше, чем то, что предлагал ей Алэн.
Подбородок Реджины решительно задрался.
– Тогда лучше подумай, как защитить нас здесь. Потому что мы остаемся.
Эта женщина была невозможной.
То, о чем она просила, было… невозможно.
Дилан смотрел, как она тяжело поднимается по склону холма: ее грациозная походка стала прихрамывающей из-за забинтованных пальцев на ногах. В вырезе майки на шее виднелось кольцо кровоподтеков. Взгляд ее был напряжен и подернут тенями. Но, казалось, ничто не сможет долго сдерживать ее.
Смелая девушка. Отваги у нее было больше, чем у большинства мужчин, она обладала такой же жаждой жизни, как селки, а сила воли и твердость духа… Что ж, такого Дилан еще ни у кого не встречал.
Но она по-прежнему оставалась всего лишь человеком. И она могла умереть.
Страх и восхищение сплелись внутри Дилана в горячий клубок.
– Ты очень трогательно, если можно так сказать, веришь в мою способность спасти тебя.
Она оглянулась и посмотрела на него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71