Вернулись его силы. Его сознание.
Лодка уже успокоилась, но только не он.
Она подняла голову, и его лицо оторвалось от плавного изгиба ее шеи. Она улыбнулась ему опухшими от поцелуев губами, переполненная, расслабленная, желанная, с сердцем, бившемся прямо в горящих глазах, и такая красивая, что у него защемило в груди.
– Я люблю тебя, – сказала она.
Это было как обухом по голове.
Его охватила паника. Он растерянно молчал. Да и что он мог сказать? Спасибо? Но он не испытывал благодарности.
– Я… горжусь этим, – выдавил он.
Это звучало неплохо. Разумно. Даже с ноткой признательности.
Ее карие глаза затуманила досада.
– Ничего подобного. Тебе страшно.
Она поднялась, сверкнув на солнце стройными ногами, и наклонилась за своими трусиками. При виде изящного изгиба ее ягодиц у него закружилась голова. А язык стал тяжелым от раскаяния.
– Реджина…
– Да ладно, не переживай. – Она натянула напоминавшие веревочку красные трусики. – Хочешь поесть?
Дилан смотрел на ее бедра и уже не знал, чего хочет. Он мучительно понимал, что чего-то не хватает, что что-то утеряно – настроение, момент, шанс…
– Мне не страшно. – Зубы его сжались. На самом деле он был в ужасе. – Просто ты меня удивила, вот и все.
Прежде чем натянуть через голову рубашку, она бросила на него короткий взгляд через плечо.
– Уф-ф… Возьми корзинку. Не хватало только, чтобы еда пропала.
– Конечно, я беспокоюсь о тебе, – сухо добавил он.
Она смотрела на него, как на ресторанного кота, который только что притащил к ее ногам дохлую мышь.
Не нужно бросать мне кость, – сказала она. – Я сказала, что люблю тебя. Ты меня не любишь. Это мое несчастье и твоя проблема.
Отец тоже утверждал, что любит мою мать.
Она уперлась руками в бока чуть выше красной резинки.
– Ну и что? Я не твой отец. Если ты бросишь меня, я не уйду в запой лет на двадцать. У меня была своя жизнь, перед тем как ты приехал. И будет своя жизнь, когда ты уйдешь. Но я не собираюсь врать относительно своих чувств только потому, что для тебя это может представлять опасность.
Она была великолепна в ярости. Просто фурия!
– Ты закончила? – спросил он.
– Думаю, да.
– Отлично!
Он подхватил ее на руки и прыгнул за борт. Вода, оборвав ее пронзительный крик, захлестнула их с головой.
Она вынырнула, отплевываясь и хватаясь за него руками.
– Чертов сукин сын! Ты что, совсем с ума сошел?
Он поддерживал ее, чувствуя, как она дрожит от неожиданности и холода.
– Испугалась? – спросил он.
Она сердито посмотрела на него, волосы падали ей на глаза.
– Я намокла.
– Не твоя стихия?
– Да!
– Чувствуешь себя беспомощной?
Она искоса глянула на него, еще крепче уцепившись за его шею.
– Я… Ну и что?
– Вот и я так же, – признался он.
Она изумленно посмотрела на него. Он целовал ее приоткрытый рот, пока губы ее не согрелись, а тело не стало мягким и гибким, пока пальцы ее не утонули в его волосах, и они снова чуть не ушли под воду.
Если он сам идет ко дну, то успешно тянет за собой и ее…
Гриль зашипел, и со сковородки поднялся столб пара. От ударившего в нос запаха горячего жира Реджину чуть не вывернуло.
Она плотно сжала губы и брызнула оливковым маслом на кусок рыбы-меч. Жареный картофель, масло, брокколи, готово…
– Заберите заказ! – крикнула она.
Из печи пахнуло жаром, когда Антония вытащила оттуда среднюю пиццу с пипперони и грибами, а на ее место поставила большую с морепродуктами.
Реджина взяла следующий листок заказа. Две рыбные похлебки, две пасты… Она разлила суп по чашкам и добавила крекеры.
Разгоряченная Люси поспешно схватила со стойки рыбу.
– Зал забит до отказа. У вас всегда так в обеденное время?
– Нет. Похоже, то, что мы на один день закрылись, оказалось плюсом для нашего бизнеса.
Антония фыркнула и провела колесиком ножа по пицце.
– Для нашего бизнеса оказалось плюсом то, что тебя похитили. Теперь каждый болван в городе идет сюда, чтобы поглазеть на тебя.
Реджина пожала плечами.
– Они хотят поговорить. Им нужно поесть. А мы притом можем заработать.
– Говорят они действительно немало, – угрюмо буркнула Антония, выставила пиццу в окошко и занялась следующей заготовкой.
Еще один спазм. Реджина зажала рот, моля бога, чтобы ее не вырвало.
– Присядь, пока не свалилась с ног окончательно, – бросила Антония.
Реджина сглотнула и помешала кипевшие на плите макароны.
– Я в порядке. Наверное, просто устала.
– Устала или забеременела?
Реджина посмотрела на мать.
Антония понимающе кивнула.
– И когда ты собиралась мне об этом сказать?
В горле у Реджины стоял комок. Как от изжоги. Или от стыда. Она добавила креветки к булькающим на медленном огне чили и помидорам и перемешала, чтобы соус полностью их смочил.
– Я… скоро. Я не хотела, чтобы ты подумала… Я чувствую себя полной дурой.
– Хм… А когда ты собираешься сказать ему? – Антония кивнула в сторону зала, где, наблюдая за входными дверьми, сидел Дилан.
По крайней мере, матери не нужно объяснять, кто отец ребенка.
– Он уже знает, – сказала Реджина, накрывая сковородку.
Антония скрестила руки на переднике в томатных пятнах.
– Ну и?
– И… – Реджина тяжело вздохнула. – Он все еще здесь.
Пока что.
Она следила за Геркулесом, который расслабленно прошелся по обеденному залу с обычной для котов целью – потереться головой о колено Дилана. Видно, соскучился по знакам внимания.
«Мы с тобой, котик, оба соскучились…»
– Это уже о чем-то говорит, – сказала Антония.
Реджина слабо улыбнулась. Это действительно о чем-то говорило. Дилан мог быть вырван из своей стихии и чувствовать себя беспомощным, но он не оставил их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71