Проклятье!
– Я делаю все, чтобы защитить весь остров, – сказал Дилан.
– Тогда, я полагаю, ты собираешься здесь остаться.
– Да. То есть нет. – Дилан поймал взгляд брата и нахмурился. – Я не стану давать Реджине обещаний, которых не смогу выполнить.
И которым она не поверит. Особенно после того, как он ее подвел.
Калеб снова почесал подбородок.
– А она требовала от тебя обещаний?
Еще одно больное место.
– Нет, – признался Дилан.
– Тогда в чем проблема?
Проблема была в том – и сейчас Дилан понял это, – что он сам хотел этих обещаний. Хотел строить свою жизнь вместе с ней. Хотел завести с ней детей. И сейчас был крайне неудачный момент для того, чтобы сказать ей об этом.
– Время не подходящее, – сказал он. – Слишком много факторов… Слишком много опасностей…
– Это не обязательно должно означать, что нужно подождать. Когда знаешь, что можешь потерять, самое время честно разобраться в том, что ты чувствуешь. И чего на самом деле хочешь. Любой армейский капеллан скажет, что во время войны он проводит гораздо больше свадебных обрядов.
– И эти браки… Они долго длятся? – с вызовом поинтересовался Дилан.
– Если тебя интересуют гарантии, то у меня их нет, – невозмутимо ответил Калеб. – Но если ты хочешь спросить, стоит ли любовь любого риска, то я отвечу: «Да, стоит».
Дилан приподнял бровь.
– Именно это ты и сказал Маргред?
– Именно это мы с ней сказали друг другу. Если у тебя есть любовь, ты пройдешь через любые испытания. Если у тебя есть доверие.
– Если у тебя есть надежда, – добавил Дилан.
Калеб вздохнул.
– Она хочет ребенка, – признался он.
Дилан с пониманием посмотрел на брата. Калеб, осторожный, честный Калеб, не хотел подвергать риску свою жену и ребенка.
– Я тебе сочувствую. Маргред привыкла получать то, чего хочет.
– Она…
Дверь распахнулась, и появилась Антония, державшая за руку Ника.
Дилан вскочил, сердце его тяжело стучало в груди.
– Как Реджина?
Антония посмотрела ему прямо в глаза. Напряженные губы раздвинулись в улыбке.
– Они переводят ее в акушерское отделение.
– Значит… – Дилан с трудом сглотнул, не смея надеяться.
– Врачи хотят оставить ее там еще на ночь. Для обследования. – Антония пригладила свои непокорные черные волосы. – Господи, мне нужно срочно закурить!
– С нами все определилось.
Антония перегнулась через металлические перила койки, чтобы прижаться губами ко лбу дочери. Реджина закрыла глаза: ее успокаивал знакомый аромат никотина, пробивавшийся сквозь запахи больницы, антисептика, пота и страха.
– Сегодня вечером Калеб заберет нас назад на лодке, – продолжала Антония. – Я позвоню завтра утром, после того как ты поговоришь с врачом.
Ник ерзал на кресле-качалке, нижняя губа его предательски дрожала.
– Я не хочу никуда ехать! Я хочу остаться с тобой.
Сердце Реджины обливалось кровью. Она устала. Очень устала и была готова разрыдаться. Голова ее была пустой, зато сердце переполнено. Она попыталась подобрать слова, которые успокоили бы его. Но прежде чем она успела сказать, что Ник может остаться с ней на ночь, заговорил Дилан, стоявший в ногах ее кровати.
– Твоей маме необходимо отдохнуть. – Голос его был твердым. На щеках пробивалась щетина. Лицо под золотистым загаром побледнело от усталости. – И тебе тоже. А сейчас поцелуй маму и давай убираться отсюда.
Реджина открыла было рот, чтобы сказать, что все в порядке. Ребенок явно травмирован. Его нужно приласкать. Ему нужна мама.
К ее удивлению, Ник тут же вскочил.
– Ладно. – Он наклонился к ней. – Спокойной ночи, мамочка!
И звонко чмокнул ее в щеку.
Реджина глубоко вдохнула, чтобы не разреветься.
– Спокойной ночи, малыш! Я позвоню тебе утром.
Реджина чувствовала на себе взгляд Дилана, который, сунув руки в карманы, ожидал, пока ее мать собирала сумку, журналы и Ника.
Они ушли.
Дилан продолжал стоять в ногах кровати, не сводя нахмуренного взгляда с ее лица.
– Ты добр к нему, – сказала Реджина.
Мускулистый и стройный, он был таким красивым и настолько же не соответствовал обстановке больничной палаты, как это кресло-качалка и веселенькие занавески. Но продуманные детали домашнего уюта в акушерском отделении не могли спрятать пикающих и мигающих приборов у ее кровати. Как и явное намерение Дилана все делать правильно не могло скрыть его неловкость.
Ее сердце дрогнуло от любви и раскаяния.
– Он будет по тебе скучать, – мягко сказала она.
Дилан пожал плечами.
– Мы увидимся с ним утром.
– Я имею в виду… когда ты уйдешь.
Он подошел к окну и посмотрел сквозь жалюзи на ночной залив. Казалось, он мучительно рвется туда. Плечи были напряжены, лицо скрывала тень.
– Я никуда не уйду. Я больше никогда не уйду от тебя.
Ее сердце бешено забилось. Лишь на какой-то миг – миг слабости – она позволила себе надеяться. Дала волю своему желанию.
Она перевела дыхание. Спокойно, Реджина! Дилан уже дал ей больше, чем любой другой мужчина е ее жизни. Он спас ее сына. Он пришел за ней, когда она была избита и истекала кровью. Он оказался рядом, когда ей отчаянно была необходима его поддержка.
Теперь она могла дать ему кое-что взамен. Кое-что, чего он действительно хотел. В чем нуждался.
Его свободу.
– Это не обязательно, – шепнула она.
Плечи его дрогнули. Он обернулся. Глаза его казались совсем черными.
– О чем ты говоришь?
Она задрала подбородок.
– Я не хочу, чтобы ты считал себя обязанным оставаться со мной, потому что я беременна. Таблетка, которую я приняла два дня назад, может сработать и через несколько недель. А ты будешь томиться здесь в ожидании… Это неправильно по отношению к тебе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71