Нюхальщик пошевелился и открыл тусклые
глаза.
- Что там? - спросил он хрипло. - Если бы только этот чертов швейцар
не подвернулся под руку... Столько добра, и нельзя трогать, потому что
этот парень умирает. - Он скинул ноги с постели и автоматически пнул
Джерека. - Господи, и почему только проклятый кэбмен не убил тебя той
проклятой ночью!
Это был почти неизменный ритуал его пробуждения. Но сегодня утром он
склонил голову, осознав, что внизу что-то происходит, сунул руку под
подушку, вытащил пистолет и, подойдя к двери с пистолетом в руке, начал
прислушиваться: громкий шум, проклятия, крики, голоса женщин, кричащих
обиженным тоном, плач мальчика, громкие агрессивные голоса мужчин.
Нюхальщик Вайн, выглядевший чуть здоровее, чем Джерек, бесшумно
двинулся вдоль коридора. Джерек, поднявшись, наблюдал за ним из дверного
проема: вот Нюхальщик достиг галереи, и в этот момент два человека в
голубой одежде - такой же, как на мужчине, прибежавшем, когда они покидали
отель, - кинулись на него с двух сторон, словно они поджидали Вайна.
Раздался выстрел. Один из мужчин в голубом отшатнулся назад. Нюхальщик
вырвался из хватки второго, шмыгнул к перилам галереи, перепрыгнул через
них и исчез из вида.
Джерек поплелся по коридору туда, где человек в голубом помогал
другому встать на ноги.
- Назад! - закричал тот, кто не был ранен.
Но Джерек почти не слышал его. Он подошел к перилам и посмотрел вниз:
Нюхальщик, раскинув руки, лежал на грязных плитах пола; из головы, заливая
лицо, текла кровь.
Вайн пошевелился, пытаясь подняться на четвереньки, но снова упал на
пол. Его медленно окружали люди, одетые в ту же голубую форму, с теми же
шлемами шляпами на головах. Они стояли и смотрели, не пытаясь помочь ему,
пока он делал усилие за усилием подняться. А затем он перестал шевелиться.
Толстый мужчина - один из обслуживающих бар в Кухне Джонса -
приблизился к кругу мужчин в голубом. Поглядев на Нюхальщика, он поднял
глаза на галерею и, увидев Джерека, показал на него.
- Этот, - сказал он. - Это второй.
Джерек почувствовал сильную руку на своем тонком плече. Плечо болело,
так как Нюхальщик сделал ему синяк на этом месте предыдущей ночью, но
боль, казалось, пробудила память. Он взглянул на мрачное лицо человека,
державшего его.
- Миссис Амелия Ундервуд, - сказал Джерек тонким умоляющим голосом. -
Коллинз-авеню, 23, Бромли, Кент, Англия.
Он повторял фразу снова и снова, пока его вели по ступенькам
лестницы, через опустевший зал, через дверь на утренний свет, где его ждал
черный фургон с четырьмя черными лошадьми. Освобожденный от Нюхальщика,
свободный от Кухни Джонса, Джерек испытал безотчетный прилив облегчения.
- Благодарю вас, - говорил он мужчинам, забравшимся в фургон вместе с
ним. - Благодарю вас.
Один из них криво улыбнулся.
- Не благодари меня, парень. Тебя определенно повесят.

13. ДОРОГА НА ВИСЕЛИЦУ. СТАРЫЕ ДРУЗЬЯ В НОВОМ ОБЛИЧЬЕ
Итак, тюрьма. Еда, более сносная одежда и обращение, не в пример
лучше, чем в Кухне Джонса, способствовали тому, что Джерек Корнелиан начал
понемногу восстанавливать прежнее состояние ума. Особенно ему понравился
серый мешковатый костюм с широкими стрелами, нашитыми поверх, и Джерек
решил, что если он когда-нибудь попадет в свой собственный век, то
обязательно сделает себе такой костюм, хотя, возможно, стрелы будут
оранжевыми.
Мир тюрьмы был тусклым. Преобладали в основном бледно-зеленые, серые
или черные цвета, даже плоть заключенных была какой-то серой. Звуки тоже
обладали какой-то монотонностью: стуки, крики и, по большей части,
проклятья. Но ежедневный ритуал подъема, кормления, прогулки, сна произвел
исцеляющий эффект на ум Джерека.
Ему предъявили обвинения в различных преступлениях еще в самом начале
тюремной эпопеи, а потом, если не считать случайного посетителя,
заглянувшего, чтобы выразить свое сочувствие, он был в основном
предоставлен самому себе. Джерек снова стал ясно думать о Бромли и миссис
Амелии Ундервуд, надеясь, что его скоро выпустят или покончат с ритуалом
каким-нибудь подходящим для них способом. Тогда он продолжит путь.
Каждые несколько дней мужчина в черном костюме с белым воротником,
держа в руках черную книгу, посещал камеру Джерека и разговаривал с ним о
своем друге, который умер, и еще об одном друге, который был невидим.
Джерек обнаружил, что голос мужчины, которого звали Преподобный Лоундес,
оказывал приятное успокаивающее действие, и улыбался, кивал и соглашался,
когда ему казалось, что это отвечало желанию Преподобного Лоундеса, или
качал головой, когда казалось тактичным не согласиться. Это доставляло
Преподобному Лоундесу большое удовольствие, судя по множеству улыбок, и
вызывало новый поток слов, произносимых, правда, довольно визгливым и
монотонным голосом, о мертвом друге и о невидимом друге, который, как
выяснилось, был отцом мертвого друга.
Однажды перед уходом Преподобный Лоундес похлопал Джерека по плечу и
сказал ему:
- Не сомневаюсь, что спасение уже ждет вас!
Это обрадовало Джерека, и он с нетерпением стал ожидать своего
освобождения. Воздух вне стен тюрьмы становился теплее, к дополнительному
удовольствию Джерека.
Другой частый посетитель Джерека одевался в темный костюм с черным
галстуком и цилиндр. Его жилет также был черного цвета, но ткань на брюках
имела тонкие серые полоски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56