У входа нас ждали двое слуг. Я подумал, что это комендант предупредил хозяев, и собрался выбранить его. Элен остановила меня:
— Это я позвонила. Никто не знает, что вы приехали. Мы вошли в дом. Нас встретила хозяйка — Софья Антоновна. Она обняла Элен. Потом обратилась ко мне:
— Если не ошибаюсь, полковник Форстер? — и кокетливо протянула мне руки.
Я чуть притронулся губами к ее полной руке и спросил с простодушным видом:
— Значит, вы меня знаете, мадам? Наверно, тоже были в Мешхеде?
— Нет, нет. .. Что вы! Это Катя рассказывала мне о вас.
У меня отлегло от сердца. Итак, я не забыт. Неужели Кэт стала бы рассказывать обо мне, если бы в ее душе не сохранилось никакого чувства? Но, может быть, вспоминала-то она в порыве гнева?
Софья Антоновна провела нас в гостиную. Комната напоминала антикварную лавку. На стенах висели картины— старинные, в почерневших от времени рамах. Мебель тоже была старинная, уцелевшая, казалось, с незапамятных времен... Тяжелые гардины на окнах, статуэтки, ковры. .. Все такое старое, тусклое... Даже в воздухе комнаты осталось что-то от прошлого: он был тяжелый, с каким-то особым привкусом пыли и плесени. .
Едва я вошел в комнату, мне почему-то вспомнился кабинет кушбеги. На первый взгляд здесь не было ничего похожего: и стены другие, и обстановка. Разве что воздух такой же? Не знаю. Но почему-то мне пришел на память именно кабинет кушбеги.
В дальнем углу гостиной за круглым столом сидел мужчина высокого роста, блондин, с волосами до самых плеч, и внимательно рассматривал толстый альбом. Увидев нас, он встал и слегка поклонился. Софья Антоновна представила его:
— Прошу вас. .. Познакомьтесь: Борис Евгеньевич... Чудесный художник и музыкант. Мой квартирант.
Блондин сдержанно улыбнулся и снова кивнул головой. Я сделал вид, что не заметил его поклона: не подал руки и не ответил даже кивком на приветствие. Обра-тясь к хозяйке дома, шутливо спросил:
— А еще одного квартиранта вам не нужно? Софья Антоновна рассмеялась грубым смехом, вполне соответствовавшим ее комплекции:
— До сих пор у меня не было квартиранта-полковника. Но если угодно, и для вас комната найдется!
Из соседней комнаты вышла Екатерина. Едва я встретился с ней взглядом, мое сердце невольно забилось как бы в предчувствии чего-то неожиданного. Кэт! Какая все-таки ты милая!
Екатерина шла неторопливо, торжественно, совсем как невеста из-под венца. Ей, казалось, не хватало только фаты. Сдержанность была в ее натуре. Мне ни разу не приходилось слышать, чтобы она громко хохотала. Даже в порыве беззаботного веселья она только щурилась и смеялась негромко, одной ей присущим ласковым смехом.
Она медленно подошла ко мне. Я глядел в ее полузакрытые ресницами глаза со всей страстью, накопившейся за долгие месяцы. Екатерина тоже внимательно, без улыбки, посмотрела на меня. Я протянул ей руки и сказал:
— Незваный гость. . . Не обессудьте!
Екатерина покраснела. Должно быть, она тоже была глубоко взволнована. Пухлые губы сначала дрогнули, а потом чуть-чуть раскрылись:
— Добро пожаловать... Я рада, что ваше долгое путешествие закончилось благополучно!
Я не совсем понял Кэт. В ее словах мне послышался упрек. Но она не выглядела рассерженной, напротив, она, казалось, смотрела на меня с сочувствием и жалостью.
Софья Антоновна нарушила наш безмолвный диалог.
— Вот уже неделю Катеньке нездоровится. Простыла, должно быть. Сегодня в первый раз поднялась с постели, — пояснила она, обращаясь ко мне.
Я взял Екатерину за руки, усадил на диван и сам опустился рядом. Софья Антоновна подхватила под руку Элен и увела в соседнюю комнату. Художник, видимо, тоже понял, что его присутствие нежелательно, и, глядя на Екатерину, сказал:
— Если позволите, я тоже пойду к себе, поработаю.
Именно об этом я и молил бога: чтобы художник поскорее удалился. Но Екатерина не согласилась. Указав на кресло рядом с собой, она мило улыбнулась:
— Доктор запретил вам работать по вечерам. К тому же полковник не каждый день бывает у нас в гостях. Садитесь... и знакомьтесь.
Кэт хитрила. Вернее, хотела подразнить меня. Поэтому я перешел на французский язык:
— Не стоит задерживать занятого человека. Мы еще найдем время для знакомства.
Художник, оказывается, понимал по-французски. Неприязненно взглянув на меня, он криво усмехнулся:
— Господин полковник прав: не стоит задерживать занятого человека.
Екатерина озабоченно посмотрела на меня. Затем, обращаясь к художнику, возразила:
— Я, Борис Евгеньевич, ваша опекунша. Без моего разрешения вы никуда не смеете уходить. Сидите!
Художник неохотно сел. Признаться, я был рассержен таким оборотом дела. Екатерина капризничает или она действительно не хочет оставаться со мной наедине? Что делать? Я решил не замечать художника. Повернулся к Екатерине:
— Кэт! Я только что приехал. Как только переоделся с дороги, сразу поспешил к тебе. Может быть, ты уже забыла меня? Но, поверь, я тебя не забыл. С тобой вдвоем мы прошли тяжелый путь. Ты была самой моей верной спутницей. — Я умышленно придавал разговору интимный характер.
Екатерина нисколько не смутилась. Чуть приподняв ресницы, она внимательно посмотрела на меня. Затем укоризненно улыбнулась:
— Вы, полковник, интересный все-таки человек!
— Я — интересный?
— Да... Бог оказался к вам щедрым: тонкий политик... знаменитый разведчик... искусный оратор... неутомимый донжуан...
— Ха-ха-ха! — Я постарался смехом заглушить ядовитую иронию Екатерины. — Когда же вы обнаружили у меня такие разнообразные способности?
— Кое-что обнаружила раньше, кое-что — позже...
Разве я ошиблась?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126