Что, если теперь она не станет противиться? Что, если прожитые дни отрезвили и ее? Я решил повторить попытку и сжал ее в объятиях. Элен отвела мои руки и, сделав обиженное лицо, сказала;
— Господин полковник.., Вы забыли наш уговор! Я снова взял ее за руки:
— Элен! Вы все еще такая же? Элен с жалостью посмотрела на меня:
— О боже! Как вы измучились! В лице ни кровинки, даже глаза пожелтели. Вы еще, слава богу, ничего. А вот Артур, бедняжка, просто убит,— перевела она разговор на другое.
Мы прошли в столовую. Я коротко рассказал Элен о наших странствиях. В свою очередь поинтересовался положением дел в Асхабаде. Она ответила подавленно:
— Дела тут неважные. Генерал очень рассержен. И как не сердиться? Все заботы легли на наши плечи. Местные власти — одно только звание. К тому же все грызутся между собой. Фунтиков неизвестно куда ухлопал семь миллионов рублей. Прочие тоже не отстают от него. Генерал выбился из сил, стараясь примирить их. Ничего не получилось. В конце концов он разогнал прежнее правительство Закаспия и создал новое. Знаете, кого он поставил во главе?
— Знаю! Зимина... Но этот будет еще почище Фун-тикова. Надо было Дружкина сделать председателем.
— Он, говорят, еврей. В правительстве многие возражали даже против того, чтобы назначить его министром внутренних дел.
Состав нового правительства, кроме двух человек, мне был отлично знаком. Все они были связаны с нашими. А Дружкин непосредственно был подготовлен мною.
В дверь постучались. Элен, опередив меня, открыла, выслушала дежурного офицера, затем вернулась и с таинственным видом, тихо, точно опасаясь, что ее подслушают, объявила:
— Полковник Арсланбеков. Он еще вчера приходил. Хочет видеть вас. Говорит, у него очень срочное дело.
Мне не хотелось встречаться сейчас с кем бы то ни было, хотелось отдохнуть. А можно было сказать заранее, что Арсланбеков просидит долго, раз он принес кучу новостей. Пусть Элен вежливо отошлет его, договорится о встрече на завтра. Наверно, у него все деньги вышли, вот и затеял что-то новое... Но Элен возвратилась и сказала, что Арсланбекову непременно нужно увидеть меня, хотя бы на две минуты. Я вопросительно посмотрел на Элен:
— Две минуты?
— Да. . . Говорит: «Очень важное дело».
— Ну, пусть войдет. Посмотрим, какое это дело. Едва взглянув на Арсланбекова, я понял: произошло что-то необычное. На нем буквально лица не было. Большие черные глаза растерянно мигали, он прямо дрожал, Остановившись в дверях, смущенно отдал честь,
— Простите, господин полковник... Я знаю, что пришел не вовремя.,,
Я подошел к нему, испытующе заглянул в его глаза и протянул руку:
— Что случилось? Полковник ответил, тяжело дыша:
— Кирсанов — большевик!
Я невольно вздрогнул. Но быстро взял себя в руки и с виду равнодушно спросил:
— Откуда вы это узнали?
— В Ташкенте, в военном комиссариате большевиков, работает наш человек. Через него и узнали.
— Может, это выдумка?
— Нет, все точно, Видели все его донесения о вашем путешествии. Крыть ему нечем, Его условное имя-«Джемшид».
Перед моими глазами возникло худое, строгое лицо капитана, бесконечной лентой развернулся весь прой» денный вместе с ним путь. «Джемшид», — произнес я мысленно и опустился на диван. Закурил. Некоторое время сидел молча, вдыхая горький дым. Потом вопросительно взглянул на Арсланбекова:
— Ну-с, дальше, господин полковник... Что вы посоветуете?
Полковник ответил не колеблясь:
— Мы установили за ним слежку еще до въезда в Ас-хабад, на самой окраине. Этой ночью схватим его и допросим.
Я снова поднялся на ноги и вплотную подошел к полковнику.
— Предупреждаю заранее: если вы его упустите, сами будете арестованы!
— Никуда он не убежит, господин полковник! Будьте покойны. Сегодня же заставим его заговорить. Но кому передать его завтра? Признаться, я не очень доверяю местным властям.
— Сдайте нашим. Обратитесь к капитану Тиг-Джон-су. Я дам ему указания.
Полковник помолчал, понурясь, потом поднял голову и нерешительно выдавил:
— Не сможете ли вы принять меня завтра? Я ответил, не скрывая раздражения:
— Об этом завтра и поговорим!
Едва полковник вышел, вошла Элен. Должно быть, она по моему лицу поняла, что я взволнован. Внимательно посмотрела на меня и озабоченно спросила:
— Что случилось?
Я ответил уклончиво:
— Следили за одним большевиком от самого Ташкента, а здесь упустили. Теперь просят помочь.
Элен проговорила недовольно:
— Они только и умеют просить о помощи. Что бы они делали без нас?
Как ни старался я взять себя в руки, мне это не удавалось. Перед моими глазами вставали то Кирсанов, то Арсланбеков, я все больше расстраивался. Элен, видимо, почувствовала, что мои мысли заняты другим. Еще раз затянулась сигаретой и бросила окурок в пепельницу.
— Вам нужно отдохнуть, Чарлз. Встретимся вечером, — сказала она, вставая.
Только что мне так хотелось побыть с Элен. Поговорить, расспросить об Екатерине. Известие, принесенное полковником, все разрушило. Теперь единственным моим желанием было: запереться на ключ и наедине обдумать
случившееся. Поэтому я не стал удерживать Элен. Проводил ее до дверей, повернул изнутри ключ и, не раздеваясь, повалился на диван.
Бывает ли ноша тяжелее, чем печальные мысли? Чем больше думаешь, тем тяжелее давят они; чем терпеливее сносишь их, тем больше сил они отнимают. И нет для них ни гор непреодолимых, ни непроходимых рек. Уж если обрушились они на твою голову, не выбраться тебе!
Вот уже два часа я безуспешно пытаюсь отогнать от себя докучные мысли. Пробовал переменить место: встал с дивана, перешел в спальню, разделся и лег в постель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126