Она положила перед Маллесоном папку и сказала:
— Большевики заняли Оренбург!
Генералу словно иглу в бок вонзили. Он резко повернулся к Элен и переспросил:
— Что? Заняли Оренбург?
— Да. . . Верхняя телеграмма об этом.
Меня тоже, признаться, обдало холодом. Ликвидация «оренбургской пробки», соединение Туркестана с Россией было для нас сильнейшим ударом. О том, что большевики наступают на Оренбург с двух сторон, нам было известно. Но мы никак не предполагали, что он падет так быстро. Больше того, мы надеялись все же, что армия Дутова с помощью американских и японских штыков устремится к Москве. И вдруг такое сообщение! Это, конечно, было полной неожиданностью.
Осторожно приоткрыв дверь, вошел генерал Мильн, Мы все вскочили на ноги. Командующий пожал нам руки и обратился к Маллесону:
— Какие новости, господин генерал?
Маллесон молча протянул ему телеграмму. Командующий внимательно прочитал ее.
— Ну, приступим к разговору, — хладнокровно проговорил он и, пройдя к столу, сел.
Элен позвала ожидавших за дверью офицеров, и ровно в десять часов совещание началось.
Поначалу я предполагал, что генерал Мильн начнет с занятия большевиками Оренбурга. Но он этого не сделал. Он отложил телеграмму в сторону и обратился к генералу Битти:
— Генерал! Прежде всего я хотел бы выслушать вас. — Генерал Битти встал и вытянулся. Мильн внимательно оглядел его и продолжал: —Меня интересует один вопрос. По последнему оперативному плану общее решительное наступление против большевиков в Туркестане намечено на середину марта. Какая, по вашему мнению, существует на Закаспийском фронте возможность перейти в наступление? Можно ли добиться здесь ощутимых результатов?
Битти был генерал опытный, закаленный в боях. В За-каспий он прибыл в конце прошлого года. Не случайно Мильн обратился к нему первому. Закаспийским фронтом фактически ведал именно он.
В кабинете наступила тишина. Взгляды всех сидящих обратились на генерала Битти. Он довольно долго молчал. Затем смущенно посмотрел на Мильна:
— Сказать откровенно, я не в состоянии ответить определенно на этот вопрос!
Генерал Мильн усмехнулся:
— Вот тебе и на! Если вы не можете этого сделать, кто же тогда ответит? — Генерал Битти молчал. Мильн несколько повысил тон: — Здесь нечего раздумывать. Вопрос ясен. Первое: сможете вы перейти в наступление в назначенный срок или нет?
— Имеющимися силами?
— Разумеется... На дополнительные не надейтесь.
— Тогда мы не сможем не только перейти в наступление, а даже удержать позиции, которые сейчас занимаем.
— Почему?
— Потому что сил недостаточно.
— Как это — недостаточно? Наши части... Русские войска... Туркмены... Хива, Бухара, Фергана... И это — недостаточно?
Генерал Битти на этот раз заговорил уверенно:
— От наших частей остались только названия. Сейчас в Закаспии мы имеем около двух тысяч штыков пехоты и три эскадрона кавалерии. До пятисот солдат находятся в Асхабаде, триста в Мерве, остальные — на фронте.
— Сколько у русских?
— Более двух тысяч.
— А сколько туркмен?
— Их трудно учесть. То, смотришь, три-четыре тысячи всадников, то. . . нет и четырехсот.
— Почему?
— Нет дисциплины. Ездить верхом, рубить шашкой они умеют. Боевые люди. Но каждый — сам себе султан. Я впервые вижу такой неорганизованный народ. Даже Ораз-сердару не подчиняются. Словом, на русских и туркмен полагаться трудно. Последние бои между станциями Равнина и Анненково еще раз доказали, что если мы не возьмем на себя все бремя борьбы, то одними местными силами ничего не добьемся.
— Постойте, постойте, генерал! — Генерал Мильн поднялся, подошел к Битти, остановился перед ним и внимательно поглядел на него. — Значит, по вашему мнению, если мы не введем в Закаспии дополнительные силы и не примем на себя основную тяжесть боев, то не сможем справиться с врагом. . . Так?
— Да! — твердо ответил Битти.— Если обстановка не изменится, мы можем сами оказаться под ударом!
Генерал Мильн обратился к Маллесону:
— Вы разделяете мнение генерала Битти?
После продолжительного молчания Маллесон ответил:
— Очевидно, одними только местными силами справиться с большевиками не удастся. Но нельзя и сбрасывать эти силы со счетов. Ораз-сердар обещает набрать к весне по меньшей мере двадцать тысяч всадников. Можно укрепить и отряды меньшевиков.
— Чего же они дожидаются? — начиная раздражаться, спросил генерал Мильн.—По справке, которую мне представили, только в Асхабаде больше тридцати тысяч
жителей. А у меньшевиков нет даже двух тысяч солдат. Почему?
Маллесон промолчал. Вместо него ответил капитан Тиг-Джонс:
— Закаспийское правительство неоднократно объявляло всеобщую мобилизацию. Но на призывные пункты никто не идет. Предпочитают сесть в тюрьму, лишь бы не служить в армии. Не далее как вчера я беседовал по этому поводу с нашими друзьями. Они не могут сказать ничего конкретного.
Генерал Мшльн предоставил затем слово мне. Его интересовали реальные возможности бухарцев и хивинцев. Я коротко доложил о своей поездке. А под конец сказал, что ни от эмира Сеид Алим-хана, ни от Джунаида ожидать существенной помощи нельзя.
После меня говорил майор Лестер. Он сообщил, что среди индийских солдат растет брожение, а один индийский офицер, как выяснилось, даже был связан с большевиками. Капитан Кинг, ведающий железнодорожниками, доложил, что на железной дороге усилился саботаж, что авторитет меньшевиков и эсеров в рабочих массах все больше падает.
Командующий снова обратился к генералу Битти. О каких дополнительных силах может идти речь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126