Он, Двести семьдесят четверты
й, был на грани вечного небытия, он уже чувствовал приближение его, но поче
му-то опасность, по крайней мере непосредственная, миновала. И эта мысль т
оже протекла в логических схемах его мозга как-то странно. Хотелось, чтоб
ы она повторялась снова и снова.
И вдруг Двести семьдесят четвертый понял. В него ввели ту реакцию, что при
боры зафиксировали у пришельцев. И тот кирд, что только что стремглав бро
сился от него, тоже заряжен этой реакцией.
Значит, он не деф, значит, ему не грозит вечное небытие. Он знал, что должен д
умать так, ибо это было логичным выводом из осознанного факта. Но он не исп
ытал облегчения. Привычные здания, казалось, источают неведомую угрозу.
За углом, казалось, его поджидают стражники, которые не будут разбиратьс
я, виновата ли в его странностях перестроенная программа или дефекты в е
го мозгу. Стражники не сомневаются: проще сжечь чью-то голову, чем сомнева
ться.
Странно, подумал он тягостно, раньше он никогда не воспринимал так страж
ников. Значит, и это тоже порождение его нового страха Ц так, кажется, при
шельцы называли первую реакцию.
Как этот страх изменил его мысли, думал он, как трудно жить с ним! Впереди п
оказался круглый стенд. Со страхом или без него, но нужно было выполнять п
риказ. Нужно было продолжать изучение пришельцев.


* * *

Кирды, работавшие на проверочном стенде, заканчивали переналадку. Очере
дь становилась все меньше, а потом и вовсе исчезла. Они подождали немножк
о, потом один из них сказал:
Ц Теперь наша очередь.
Они помогли друг другу снять головы для введения новых программ. Можно б
ыло возвращаться в свои загончики. Приказ был выполнен, а кирд, выполнивш
ий приказ, всегда возвращается домой, чтобы погрузиться в небытие, пока н
овый приказ не вернет его к жизни.
Возвращался домой и Четыреста одиннадцатый. Он шел домой, в такой же заго
нчик, как и у других кирдов, но мысли его не были похожи на мысли обычного к
ирда. Четыреста одиннадцатый давно уже был дефом. И удавалось ему скрыва
ть свою истинную сущность лишь потому, что он научился ничем не выделять
ся, ничем не отличаться, ничем не привлекать к себе внимание. Но он все рав
но был бы обречен, если бы не открыл для себя способ благополучно проходи
ть контроль на проверочном стенде. Еще до того, как он стал дефом, он часто
работал там и случайно обнаружил, что, замыкая клеммы, можно ввести в забл
уждение проверочный автомат.
Ему повезло. Он понял, что становится дефом, еще до того, как кто-нибудь мог
заметить что-нибудь подозрительное в его поведении, а проверочного авто
мата он не боялся.
Он был дефом, но никто этого не знал. Он слышал, что иногда дефы уходили из г
орода, но не знал, точны ли эти сведения. Может быть, думал он, это неправда.
Может быть, кирдам говорят об этом для того, чтобы их было легче выявить и
легче уничтожить. А может быть, порой думал он, никаких дефов вообще нет, м
ожет быть, их придумали. Он был одинок, Четыреста одиннадцатый, и глубоко н
есчастен. Несчастен, как может быть несчастен только тот кирд, что станов
ился дефом и чьи мысли перестали следовать приказу.

3

Надеждин то засыпал, то просыпался. Лежать на жестком полу было неудобно;
даже опустив веки, он ощущал постоянный призрачный свет, источаемый стен
ами. Но главное, что не давало ему погрузиться в сон, был голод. Сон был жела
нен, он манил его. Он обещал пусть короткое, но забытье, когда не нужно пост
оянно бороться со спазмами желудка, который, казалось, вопил: «Есть! Есть!»

Но стоило ему задремать хоть на минутку, как тут же ему начинала сниться е
да: дымились огромные блюда с чем-то пахучим, некто смотрел на него с зага
дочной улыбкой Джоконды и медленно накладывал ему полную тарелку его лю
бимых картофельных оладий. Гора все росла, росла, изгибалась, но не падала
. «Хватит, Ц молил он, Ц хватит, мне достаточно», но тот, кто продолжал нар
ащивать ароматную гору, лишь поводил четырьмя глазами и молча кивал. «Хв
атит, Ц просил он, Ц остановись, дай мне взять хотя бы один драник, дай по
днести ко рту, откусить, почувствовать блаженство насыщения!» Четырехгл
азый молча кивал, но продолжал растить чудовищную гору пищи, к которой он
не мог прикоснуться. Острая резь пронзила желудок. Она была такой отточе
нной, что легко проткнула сон, вышла в явь и соединила их, наколов на себя.

Он окончательно проснулся, медленно помотал головой. Не поддаваться, сох
ранять спокойствие. Ну, хочется есть, ничего страшного. Не прошло еще и дву
х суток, как они оказались в этой круглой светящейся конуре. Никто еще не у
мирал от голода за двое суток. Даже сил никто не терял от такого короткого
поста. Нужно только взять себя в руки и перестать думать о еде. Тем более ч
то канистру воды им принесли.
Страха не было. После того как потолок прижал их к полу, а потом поднялся н
а место, они поняли, что являются объектами изучения. В этом хоть была кака
я-то логика. Непонятная, но логика. Лишить их жизни было бы бессмысленно.
Томило и бездействие. Он не был по натуре склонен к рефлексиям, он любил де
йствовать. Его крупное тело, хорошо тренированные мышцы жаждали движени
й, работы, усилий.
«Но что было делать? Ц в тысячный раз задавал он себе один и тот же вопрос.
Ц Биться головой о светящуюся стенку?» Даже если бы его голова была сдел
ана из металла, как у их милых хозяев, он бы, наверное, тоже не пробил ее, так
ой прочной она казалась.
Оставалось ждать, стараться подавить чувство голода; не замечать запах и
х испражнений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97