Будучи всего-навсего облачком электронов, они по инерции пользовалис
ь словами и образами прошлой жизни, и Крус как-то подумал с улыбкой, хотя н
е мог улыбаться, потому что улыбаться ему было нечем: «Какая ирония Ц стр
емиться во Временное хранилище, чтобы избегнуть вечного небытия, а избег
нув Ц снова мечтать о нем».
Но и это было давно. Теперь у него не было воли ни мысленно улыбаться, ни мы
сленно хмуриться, ни думать вообще.
Немудрено, что Крус потом никак не мог вспомнить, о чем он все-таки думал, к
огда это случилось. Первое, что он почувствовал, было ощущение огромной я
ростной волны. Она с ревом ворвалась в их тихий мир едва качающихся теней,
оглушила их, подняла, швырнула вниз, отступила, чтобы с новой неистовость
ю кинуться на них
Конечно, сравнение с волной пришло ему на ум позже Тогда же он просто поня
л, что что-то произошло, чего никогда прежде не случалось в их тихом мерца
ющем мире. Разом, мгновенно исчез покой, привычное оцепенение. Какая-то си
ла толкала их, раскачивала, обрушивала на них грохочущий водопад странны
х образов и забытых эмоций.
Потом, много времени спустя, Касир, его старинный товарищ по двум жизням т
ам, внизу, и в Хранилище, скажет ему, что это было похоже вовсе не на громадн
ую волну, внезапно ударившую в тихую лагуну, а скорее на диких парушей, поп
авших в западню. А Галинта, один из первых обитателей Хранилища, сравнит с
лучившееся с внезапным извержением вулкана.
Но все согласятся, что в их сравнениях было и нечто общее: ощущение мятуще
йся яростной силы.
Крус не испугался, когда на него обрушился этот водоворот. В Хранилище не
было места для страха. Страх всегда производное от угрозы потери, будь то
потеря какого-нибудь предмета, свободы или жизни. В Хранилище терять им б
ыло нечего, они уже давно все потеряли, кроме мерцания своего разума, поте
ри которого они не только не боялись, они, скорее, даже мечтали о ней.
Было лишь безграничное изумление. Оно, это изумление, соединилось с чьим-
то клокочущим бешенством и мгновенно вырвало Круса из привычного полуз
абытья. Какое-то время мысли его, отвыкшие от движения, смятенно топталис
ь на месте, но, получив еще с дюжину толчков, дернулись, двинулись, потекли.
Он понял, что в Хранилище появились новые обитатели. Они не раз встречали
новых переселенцев в магнитные кольца Хранилища, но никогда никто не явл
ялся к ним с таким гневом, таким ужасом, таким нежеланием смириться. Конеч
но, переселенцы из той, реальной жизни внизу бывали разные: одни приходил
и с восторгом избавления от вечного небытия, другие Ц с кроткой печалью.
Но все тихо и покорно скользили в магнитных дисках. У них, у вертов, и внизу-
то, в реальной жизни, давно уже не осталось сил и воли для гнева, для восста
ния против судьбы. Но самое главное Ц все верты поднимались сюда по свое
й воле. Это были те, кто страшился бездонной пропасти и готов был ждать обе
щанных мудрецами новых тел. Позади было умершее тело, и каким бы ни был вер
т при жизни, он знал, что отправляется в мир временный, где будет храниться
лишь его сознание.
Крус сразу понял, что новые обитатели Хранилища не готовились к нему, не ж
аждали спасения в нем, а были как бы силой ввергнуты в него.
Это были не верты, и сознание этого лишь уплотняло изумление. Мало того, чт
о в Хранилище давно уже никто не являлся, меньше всего они могли ждать как
их-то чужеземцев, которые метались по Хранилищу, будили дремавшие тени в
ертов, толкали их, ослепляли яркостью неведомых образов, оглушали ярость
ю неведомых чувств.
И возвращалось толчками, казалось, прочно забытое любопытство: кто они? С
острадание: как они мечутся! Волнение: что это может значить?..


* * *

Надеждин проснулся разом, мгновенно, с ощущением еще не осознанного ужас
а, и открыл глаза. Нужно было немедленно увидеть апасность, чтобы противо
стоять ей, а не дать ей толкнуть себя в спину. Он открыл глаза, но кошмар при
снившегося не исчез, наоборот, он как бы хлынул из сновидения в пробудивш
ееся сознание. Он открыл глаза, но ничего не увидел. Он уже чувствовал неда
вно нечто подобное, мелькнула у него мысль, которая Ц он догадывался, над
еялся Ц должна была принести успокоение. Да, конечно, когда «Сызрань» по
пала в гравитационную ловушку и он приходил в себя, лежа на полу. Там тоже
он никак не мог выбраться на поверхность сознания, там тоже был удушающи
й ужас, из которого любой ценой нужно было вынырнуть на поверхность, чтоб
ы не захлебнуться им. Да, конечно, нужно только набраться терпения на неск
олько мгновений, и он выплывет. Сейчас тьма просветлеет, зазеленеет, взор
вется светом, брызгами, теплом солнца, он лениво перевернется на спину, и п
оплывет неспешно к берегу, и будет смотреть в голубое небо, побледневшее
от истомы полуденного зноя, на чаек, и крики ребят на берегу сольются с обр
ывками музыки с прогулочного корабля, и над ним совсем низко пролетит на
велолете девчонка с длинными, развевающимися на ветру рыжими волосами, и
она засмеется, глядя на него, и высунет язык, а у него дрогнет почему-то мал
енькое сердечко, тронутое неясной, словно предчувствие, печалью…
Сейчас, сейчас, нужно только подождать, пока не всплывешь на поверхность.
Как, однако же, глубоко он нырнул! Он все подымается и подымается Ц он чув
ствовал, знал, что он в воде, в невесомости, Ц а темнота никак не просветля
ется.
Ладно, может, он действительно нырнул глубже, чем обычно, а может, солнце з
ашло за тучку Ц и сразу все потемнело. Нужно только помочь подъему:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97