«Навер
ное, это виноват аккумулятор, Ц вяло и обреченно подумал он. Ц Нужно сме
нить». Бульканье прекратилось, но все равно давило на плечи ощущение тще
ты своих усилий. Дефы, кругом дефы…
Внезапно он очнулся.
Ц Мы шли с напарником мимо круглого стенда, Ц докладывал стражник, Ц к
огда обнаружили кирда без штампа. На вопрос, почему он без штампа, задержа
нный ответил, что идет на проверку. Но он шел в обратном направлении. Он по
казался нам подозрительным, и мы доставили его на проверочную станцию. С
лава Создателю!
Ц Слава Создателю! Ц сказал Двести семьдесят четвертый.
Кто знает, кто знает… Нормальный кирд не мог идти без штампа.
Ц Стражник! Ц рявкнул он и сообразил, что не слышал, кто именно докладыв
ал ему сейчас. Ц Тот, кто только что докладывал.
Ц Я, начальник стражи, стражник Семнадцатый С.
Ц Семнадцатый, номер задержанного.
Ц Номер?
Ц Ты меня спрашиваешь, стражник? Номер кирда, который шел без штампа.
Ц Э… видите ли, начальник, мы…
Ц Ну!
Ц Мы решили…
Ц Что вы решили, деф бы вас побрал!
Ц Раз мы повели его на проверочную станцию, на стенде…
Ц Вы не стражники, вы дефы с расплавленными мозгами, вот. кто вы! Кому вы пе
редали его на станции?
Ц Он давно на проверке работает…
Ц Номер! Ц заорал Двести семьдесят четвертый.
Ц Кажется, Четыреста одиннадцатый.
Ц Кажется! Смотри, Семнадцатый, если и здесь путаешь, готовь голову для п
ресса.
Ц Слава Творцу! Ц испуганно пробормотал стражник.


* * *

Четыреста одиннадцатый стоял в своем загончике и думал о странном слове
«друг», которым назвал его деф. Странное слово с таинственным смыслом, де
фье слово, оно снова и снова выпрыгивало из его памяти, как выпрыгивают из
травы тарки, охотясь на летающую живность. Но выпрыгивало не совсем, не по
кидало его даже на время, а, наоборот, заполняло все его сознание, наполнял
о непривычным оранжевым и теплым отблеском, словно от солнца в зените.
И густая, настоявшаяся ненависть, к которой он привык, была теперь уже не с
плошной. Мир теперь состоял из ненависти к миру кирдов и нового неясного
чувства, которое он испытывал к Инею, к неведомым дефам, к пришельцу. Ему к
азалось, что за эту ночь его сознание стремительно выросло, стало огромн
ым, гулким. А может быть, оно и на самом деле расширилось, раз вмещало тепер
ь не одну ненависть, а и новое, непривычное чувство.
Четыреста одиннадцатый нарушал закон. Он должен был стоять в своем загон
чике в оцепенении временного небытия, ожидая команды Мозга, которая верн
ула бы его в мир движения и мысли. Даже не ожидая, потому что во временном н
ебытии кирд ничего не ждет. Его просто нет. Он выключен, и только команда в
озвращает его к бытию. Четыреста же одиннадцатый не просто бодрствовал.
Он думал, заставляя свой совершенный мозг работать на полную мощность.
Такой чужой и одновременно притягивающий Иней звал его с собой к дефам. В
мир, где, наверное, все понимают значение слова «друг». Это и его мир. Он выс
традал право на принадлежность к нему ненавистью к расчерченному, холод
ному миру приказов и беспрекословного подчинения, ощущением одиночест
ва, загнанности и постоянной опасности. Он выстрадал право гражданства в
мире дефов долгой и жестокой войной с программами, вложенными в его мозг.
Пусть вначале был какой-то слепой сбой в его машинном мыслительном проц
ессе, но он, только он бережно выращивал этот сбой, расширял крошечную тре
щинку, прятал ее ото всех, от проверочной машины, от стражников, пестовал п
ервые росточки своего нового «я». Сколько раз хотелось ему вернуться в с
покойное, привычное бездумье, когда ни от кого нечего прятать, когда не ну
жно постоянно быть начеку, когда не живешь в вечном страхе, когда не прихо
дится рассчитывать каждый шаг, даже не шаг, а много шагов, ибо каждое мгнов
ение нужно быть на несколько шагов впереди всех. Ведь все следят за всеми,
все доносят на всех, кто хоть в чем-то не похож на них.
Соблазн порой был почти невыносимо притягателен. Наверное, не все програ
ммы сумел одолеть он в своей безостановочной тайной войне с собой, потом
у что иногда какая-то дьявольская сила тащила его назад и побежденные уж
е, казалось, основы основ кирдов нашептывали: «Стань как все, стань опять с
покойной машиной, почувствуй себя исправной деталью большого механизм
а, познай радость похожести на других, вернись к несокрушимому единству
посредственности».
В такие мгновения ему хотелось колотиться головой о стенку, колотиться т
ак, чтобы она гудела, чтобы спутавшиеся логические схемы его сознания ще
лкнули и распрямились и он, кирд Четыреста одиннадцатый, опять стал спок
ойной бездумной машиной.
Но он устоял. Ему помогала ненависть. Он вытоптал в себе с ее помощью все п
рограммы, любовно вставленные в него. Он так и представлял себе эту борьб
у: вот они, эти ненавистные программы, что опутывают каждого кирда, вот они
под ногами, а он давит их, они трещат, раскалываются на множество осколков
, а он все давит, поворачивает ногу, растирает их в пыль.
Как всякий солдат, который одержал нелегкую победу, он гордился собой. Ра
з он справился с крепкими путами на своем сознании, справится и со стражн
иками. Ему нужно было справиться, потому что у него был план, его план, кото
рый он вынашивал долгими ночами, когда в нарушение всех приказов стоял о
дин в своем загончике и думал о ненавистной цивилизации кирдов.
Поэтому он не ушел с Инеем и маленьким мягким пришельцем. Он должен выпол
нить свой план.
Четыреста одиннадцатый заставил себя сосредоточиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97