— Я имею привычку сурово наказывать за дурацкие смешки. Если желаете хихикать, можете заняться этим на другой улице.— Да, и на какой же? — не скрывая иронии, спросил Келюс.— Ну, например, на Пре-о-Клер.— Отлично! Когда?— Да хоть сию секунду.— Нет, это нас не устраивает. Но завтра в десять утра мы будем вас там ждать. И советуем повеселиться впрок сегодня, поскольку завтра у вас может сильно испортиться настроение!— Я последую вашему совету! — кивнул шевалье, отсалютовав придворным шпагой.Келюс и Можирон ушли, а настороженный их поведением Пардальян устроился за столом в харчевне при постоялом дворе.— Зачем тут крутились эти типы? Да еще тот, третий, вылитый стервятник? А вдруг все дело в ней? О, разрази меня гром, хорошо, если я ошибаюсь!..Но через некоторое время, успокоив нервы бутылкой анжуйского, шевалье пришел в себя, решил, что все его волнения напрасны, и принялся глазеть по сторонам.В харчевне царило необычное оживление. Прислуга сбилась с ног, старательно накрывая в соседней комнате огромный стол. Почтенный Ландри и орда поварят метались по кухне среди кастрюль.— Похоже, ожидаются важные гости? — поинтересовался Пардальян, поймав за полу Любена.— О да! Я, поверите ли, просто счастлив…— Это почему же?— Господа сочинители так щедры… и сами много пьют, и мне подносят.— Ага! Так сюда придут поэты?— Ну да! Они изволят посещать нас по первым пятницам каждого месяца. Сойдутся — и читают свои стишки. Сплошные непристойности, приличному человеку и слушать-то зазорно… Но я так доволен, что увижу брата Тибо…— А это еще кто? Монах или поэт?— Господь с вами! Брат Тибо вовсе не поэт… Но простите, шевалье Пардальян, я должен бежать к гостям… Один уже появился… вон тот, с красным пером…И, вырвав свою полу из рук Пардальяна, Любен подскочил к человеку, переступившему порог харчевни. На шляпе гостя покачивалось красное перо, лицо же он прикрывал краем плаща; этот плащ окутывал и всю его фигуру. Но все старания посетителя остаться неузнанным оказались бесполезными.— Это же де Коссен! — изумился Пардальян, сразу сообразив, кого он видит в дверях харчевни.Де Коссен был капитаном гвардейцев короля Карла IX, то есть возглавлял охрану Лувра.«Необычное это, однако, собрание поэтов, если в нем принимают участие такие люди, как брат Тибо и капитан королевских гвардейцев! — промелькнуло в голове Пардальяна. — И почему столь влиятельную особу приветствует Любен — монах, превратившийся в трактирного слугу, а не почтеннейший Ландри собственной персоной?»Сгорая от любопытства, шевалье стал незаметно наблюдать за действиями Любена и де Коссена. Ландри, вдохновенно колдовавший над кастрюлями и сковородками, даже не повернул головы, чтобы взглянуть на нового посетителя, хотя через распахнутую дверь кухни мог легко следить за тем, что происходит в зале.Любен с поклонами провел капитана в соседнюю комнату — ту, где служанки суетились вокруг огромного стола.— Пожалуйте сюда, господин поэт, — торжественно провозгласил Любен. — Ваши друзья соберутся здесь.— А что у вас находится там? — заинтересовался капитан гвардейцев и решительно пересек комнату, приготовленную для встречи поэтов.За ней было пустое помещение, а дальше — еще одно, где посетитель обнаружил лишь несколько стульев. Дверь в левой стене вела в темный чуланчик, куда и заглянул Коссен.— Там есть выход? — строго спросил он Любена.— Да, оттуда можно попасть в коридор, а потом на улицу.— А с улицы, видимо, нетрудно проникнуть в харчевню?— Ну что вы! — обиженно воскликнул Любен, указывая на два железных засова устрашающих размеров.— Так, ладно. Где устроится монах?— Брат Тибо? В главном зале, у входа в каморку, где соберутся господа сочинители. Не бойтесь, чужие сюда не сунутся, вы спокойно сможете читать друг другу стихи.— Ты же понимаешь, милый мой, сколько жалких щелкоперов мечтают подслушать наши сонеты, баллады и рондо и выдать их потом за собственные сочинения.Результаты осмотра, похоже, удовлетворили де Коссена.— Да что же, черт побери, тут затевается? — изнывал от любопытства Пардальян.Впрочем, он не имел привычки долго предаваться пустым размышлениям — тем более, что знал этот постоялый двор как свои пять пальцев.Юноша не спеша поднялся со стула, свистом подозвал Пипо и через комнату, где должны были собраться поэты, стремительно прошел в следующее помещение, потом в другое, со стульями, и, не задерживаясь здесь, шагнул в каморку без окон, с дверью в коридор.Из этой клетушки можно было проникнуть в погреб почтеннейшего Ландри. Пардальян поднял за металлическое кольцо крышку люка и скользнул вниз. Верный пес последовал за своим хозяином. А тот торопливо обследовал погреб, однако не увидел там ничего необычного.Юноша вернулся в темную каморку, но крышку люка не опустил. В двери, ведущей из клетушки в комнату со стульями, он заметил небольшую щелку и примостился возле нее.А что же происходило в главном зале «Ворожеи»? Около девяти туда вошли еще три человека в шляпах с красными перьями; эти люди тоже кутались в плащи и старательно закрывали свои лица. Любен поклонился загадочным посетителям и отвел их в комнату с накрытым столом.Десять минут спустя появились еще двое, а вслед за ними — трое. Все они были в шляпах с красными перьями.— Теперь их восемь! Вроде бы все в сборе, — пробормотал Любен, отведя в комнату новоприбывших.И тут в дверях появился монах с красным лицом, седой бородой и крошечными плутовскими глазками.— Брат Тибо! — обрадовался Любен и поспешил навстречу старику.— Скажи мне, брат мой, собрались ли за столом наши поэты? — тихо осведомился Тибо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166