— Господин маршал, по линии моего отца, Антуана Бурбона, род которого восходит непосредственно к Роберту, одному из шести сыновей Людовика Святого, я первый среди принцев крови королевского дома Франции. Я имею полное право заниматься делами государства, и мысль о том, что когда-нибудь я смогу взойти на престол, многим вовсе не кажется абсурдной. Но пока богоизбранные короли этой страны — Валуа. И я покоряюсь воле Господа. Он может возвести на трон Франции Бурбонов.Я не стремлюсь отнять у Карла корону. Пусть мой дражайший братец и дальше правит в своих землях — если, конечно, ему позволит его милая маменька Екатерина Медичи. Но, черт побери, мы не мешаем Карлу жить, так почему же он мешает жить нам? Заключен Сен-Жерменский мир, однако гугенотов преследуют по-прежнему! Больше так продолжаться не может! Мы сейчас слишком слабы, чтобы воевать. Стало быть, я должен пустить в ход силу убеждения, если уж не могу применить оружие. Разве я не вправе мирно побеседовать со своим кузеном — так, как мы разговариваем сейчас с вами? Что в этом плохого?Генриху удалось столь ловко повернуть дело, что теперь обсуждалось уже не похищение монарха, а просто встреча двух важных персон, каждая из которых могла выдвинуть на переговорах свои условия.— В такой ситуации поддержите ли вы нас? — осведомился король Наваррский.— Вы предлагаете мне участвовать в пленении государя, ваше Величество? Что ж, откровенность за откровенность. Я забуду о том, что услышал здесь. Честно предупреждаю вас: я сделаю все, что от меня зависит, чтобы Карл не попал в беду, однако сообщать ему о ваших намерениях не стану.— Мой кузен счастливец: он имеет таких друзей, как вы! — вздохнул Генрих. — А я бы мечтал, чтобы все мои противники были похожи на вас.— Вы допустили две ошибки, сир. Во-первых, я не являюсь другом короля, я всего лишь думаю о благе Франции. Во-вторых, вы совершенно напрасно считаете меня своим противником. Клянусь, я искренне хочу, чтобы гонения на гугенотов прекратились!— Благодарю вас, герцог, — расстроенно проговорил Беарнец. — Выходит, ни от вас, ни от ваших единомышленников помощи ждать не стоит.— Не стоит, ваше величество! — вежливо, но решительно подтвердил Франсуа. — Однако заверяю вас: если когда-нибудь между вами и французским королем пройдут переговоры — мне безразлично, кто и как их устроит, — и если мой повелитель Карл IX обратится ко мне за советом, я употреблю все свое влияние, чтобы довести до сведения государя и всех вокруг: маршал де Монморанси, верный сын святой католической церкви, возмущен отношением католиков к протестантам…— Неужели вы это сделаете, маршал? — недоверчиво взглянул на собеседника Генрих.— Клянусь вам, ваше величество! — промолвил Франсуа.— Я не забуду вашего обещания! Думаю, очень скоро эти переговоры состоятся.— Разрешите же, сир, засвидетельствовать вам мое глубочайшее почтение. Однако я все-таки подумаю, как обеспечить безопасность французского монарха…Сказав это, герцог поклонился всем присутствующим, и Колиньи, исполняя обязанности хозяина, проводил гостя до крыльца.Через минуту адмирал, маршал и следовавшие за ними двое слуг спустились во двор. Уже наступила ночь, и дом Колиньи с темными окнами казался необитаемым. Но вдруг к герцогу де Монморанси приблизились два человека — граф де Марийяк и шевалье де Пардальян.— Господин маршал, — обратился к Франсуа граф, — позвольте представить вам моего лучшего друга. Мы просим прощения, что заговорили с вами столь бесцеремонно.— Ваши друзья — мои друзья, граф де Марийяк, — улыбнулся маршал, узнав Деодата.— Моему другу, шевалье де Пардальяну, необходимо срочно побеседовать с вами.— Сударь, — промолвил Франсуа, поворачиваясь к Пардальяну, — завтра вы застанете меня дома, и я с удовольствием в любое время приму вас.— Господин маршал, — в волнении воскликнул Жан, — этот разговор не терпит отлагательств, и я умоляю вас выслушать меня не завтра, а сегодня!Горячность и пылкое нетерпение юноши тронули сердце Франсуа де Монморанси.— Что ж, если вы считаете ваше сообщение таким важным, следуйте за мной.Пардальян быстро распрощался с Марийяком, герцог пожал руку адмиралу, и оба посетителя вышли на улицу. Они были совершенно одни: чтобы не выдать убежища Генриха Наваррского, маршал явился во дворец Колиньи пешком и без свиты.В молчании они вскоре добрались до особняка Монморанси. Маршал провел юношу в кабинет, располагавшийся рядом с главным залом, и попросил:— Подождите меня несколько минут, я только сниму кольчугу.Пардальян с трудом перевел дух и вытер потный лоб. Вот он — тот момент, которого Жан так ждал и так боялся! Сейчас Франсуа де Монморанси узнает, что у него есть дочь! И поймет, что по вине человека, которого зовут Пардальян, он шестнадцать лет не подозревал о своем отцовстве, потерял любимую жену Жанну де Пьенн, терзался и страдал. И поведать обо всем этот маршалу должен он, шевалье де Пардальян…Вот он — момент, когда Жан вынужден будет рассказать о преступлении родного отца — и навсегда потеряет Лоизу.Неожиданно шевалье заметил портрет, висевший в самом дальнем и темном уголке комнаты. Внимательно взглянув на картину, Жан остолбенел.— Но ведь это Лоиза! — пробормотал он. — Как попал к герцогу ее портрет? Ему же неизвестно, что она его дитя!Пардальян приблизился к полотну и тут увидел, что ошибся, хотя прелестная девушка на портрете была поразительно похожа на Лоизу.— Да это ее мать! Молодая Дама в трауре!В кабинет вошел Франсуа де Монморанси и застал Пардальяна перед портретом Жанны де Пьенн. Приблизившись к шевалье, герцог ласково дотронулся до его плеча.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166