Маршал меж тем услышал какие-то крики, раздававшиеся внизу. Дело в том, что во дворе, прямо под окнами комнаты Анри, вспыхнула все разгоравшаяся ссора:— А я сказал, что ему тут не место!— А я сказал — самое место! Клянусь Пилатом и Вараввой!— Этот голос мне знаком! — сообразил вдруг маршал и насторожился.— Эти стойла — для лошадей наших уважаемых гостей, а не для вашей клячи.— Так вы прикажете мне отвести моего скакуна в хлев, к вашей скотине? Клянусь честью, он останется тут!— Да я тебя сейчас взашей вытолкаю! Убирайся вместе со своим одром, бродяга!— Ну, любезный трактирщик, держись!— Ах, ты еще и угрожаешь?! Мне?! Вот уж и впрямь — разбойник и душегуб!За этим последовали дикие вопли, потом кто-то оглушительно взвыл, а затем испуганно заскулил.Анри де Монморанси поспешно сбежал с лестницы и, всмотревшись во мрак, увидел двух человек. Один из них колотил другого, причем делал это на удивление ловко — такая работа была ему явно не в диковинку.— Спасите! Караул! — ревел трактирщик.Заметив маршала, мужчина, столь славно лупивший хозяина постоялого двора, перестал размахивать кулаками, однако бедолагу не отпускал. Проезжий приветствовал Монморанси вежливым поклоном и произнес:— Сударь, если судить по вашей наружности и вашей шпаге, вы, конечно, дворянин. Я тоже дворянин и призываю вас в свидетели. Я получил жестокое оскорбление — и от кого?! От этого сельского увальня!Странный гость обращался к маршалу, но лица собеседника во тьме рассмотреть не мог.— Поверите ли, сударь, — возмущенно говорил незнакомец, — этот идиот предложил мне отвести мою лошадку в хлев! Его конюшня, понимаете ли, переполнена…— Разумеется, переполнена, — всхлипнул трактирщик, извиваясь в стальных объятиях, — туда ведь уже поставили трех лошадей: коня этого господина, коня его лакея и еще одного их скакуна.— Где есть место трем, найдется уголок и для четвертого. Не так ли, сударь? Разве можно допустить, чтобы это дивное создание благороднейших кровей ночевало с коровами? Да вы только посмотрите на него и сами убедитесь! Трактирщик! Огня!Хозяин, желая ублажить маршала, в котором мигом учуял знатную особу, путешествующую инкогнито, принес большой фонарь.Анри де Монморанси взял фонарь в руки и будто невзначай осветил клокочущего гневом дворянина.— Это действительно он! Недаром мне показался знакомым его голос, — прошептал маршал, но больше ничем не выдал своего изумления и распахнул ворота конюшни.Там рядом с лошадьми маршала стояла кляча со стертыми копытами и ввалившимися боками, каждую секунду готовая пасть от истощения. Но держался этот одер поразительно надменно.— Нет, вы поглядите, — настаивал владелец коняги, — какие стройные ноги, какой изгиб шеи, какая изумительная морда, какой редкий окрас! Да как можно запирать такого красавца в хлев?!Монморанси повернулся к говорившему и сказал:— Я совершенно согласен с вами, господин де Пардальян, нельзя обижать благородное животное.Скандалист замер с открытым ртом и выпученными глазами. Не желая, чтобы Пардальян произнес его имя, маршал пронзил забияку властным взглядом и громко заявил:— Сударь, наш достойнейший хозяин, несомненно, признал справедливость ваших слов. Вы же, конечно, окажете мне честь, отужинав со мной! Отбросим церемонии! Посидим как дворянин с дворянином…Сказав это, маршал де Данвиль подхватил Пардальяна под руку и потащил в свою комнату, чем немало удивил почтенного трактирщика. Пардальян-старший, еще не придя в себя после пережитого потрясения, сопротивления оказать не смог.Но когда они пересекли двор и поднялись к Анри, ветеран в последний момент, видимо, передумал. Он бросил взгляд на стол, который уже накрыл для маршала хозяин, потом задумчиво перевел глаза на Данвиля и остановился на пороге. Наконец, приняв решение, Пардальян вежливо поклонился и с глубоким сожалением ответил:— Благодарю за приглашение, монсеньор, но меня очень и очень ждут. Увы, мне надо торопиться! Вы позволите?Но Данвиль жестом остановил старого солдата.— Вы только что пытались водворить свою лошадь в конюшню на всю ночь. Похоже, вас все-таки не очень ждут. А кроме того, если вы откажетесь, я могу подумать, что Пардальян испугался.Старик выпрямился и рассмеялся прямо в лицо Данвилю.— Я? Я испугался? — воскликнул он. — Да на меня может нагнать страха разве что дьявол… Впрочем, я и его схвачу за рожки и скажу: «Привет, сатана! Что-то ты больно мелок со мной тягаться… « Так что ваше общество, монсеньор, не приводит меня в трепет, будь вы хоть чертом; правда, такое предположение мне не по нраву…С этими словами Пардальян-старший бросил на кровать плащ и шляпу, расстегнул перевязь и приготовился поесть в свое удовольствие. Однако свою тяжелую шпагу он прислонил к столу, чтобы была под рукой.Монморанси это заметил и, отстегнув собственную шпагу, демонстративно швырнул ее на кровать. Пришлось Пардальяну последовать его примеру.— Знаете, монсеньор, у меня к жареной свинине некоторая слабость. Впрочем, омлет с салом, вроде вот этого, я тоже ценю. А паштет… Черт побери, как представишь себе такой стол, у огня, в тепле… А ты едешь верхом холодным зимним вечером, лошадь еле тащится, и на постоялый двор не пускают, и…— И не знаешь, где голову приклонить, тем более что ты не ужинал, а может, и не обедал… — ехидно заметил Данвиль.«Интересно, — подумал Пардальян. — Что-то он не торопится перейти к делу. Неужели забыл о нашем приключении?»А вслух он произнес:— Ах, сударь, как вы правы! Я ведь чаще всего ночую в гостинице с гордым названием «Под открытым небом». В ней, увы, нет ни повара, ни плиты, ни поварят, ни вертелов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166