Но, видите ли, дорогой мой, должен сказать, что меня совершенно не интересует, какие преступления совершили наши заключенные. Одно могу добавить: скорее всего, вы никогда отсюда не выйдете… Так что лучше вам не ссориться ни со мной, ни с вашими милыми тюремщиками.— Да я и не собираюсь с вами ссориться, господин комендант, и благодарю вас за добрые советы… Но я совсем не о том хотел спросить.— Что же вам угодно?— Могу ли я получить бумагу, перо и чернила?— Запрещено.— Господин комендант, я хочу написать донос.— Донос?— Да. Вам лично и в письменном виде. Я случайно стал свидетелем заговора.— Заговора… — повторил комендант, побледнев.— Гугенотского заговора, сударь; представьте себе, они хотят убить герцога де Гиза.— Надо же! И вы, стало быть, это раскрыли.— Да. Я напишу все, и вы сможете арестовать проклятых еретиков и доказать их вину. Надеюсь, что мне это зачтется.— Конечно, обещаю вам сделать все возможное, чтобы способствовать вашему освобождению.В голове у достойного коменданта моментально созрел план: узник пишет донос и немедленно отправляется вниз, в подвал, в каменный мешок, где человек и нескольких месяцев выжить не может. А сам господин комендант, раскрыв гугенотский заговор, становится таким образом спасителем Гиза — скорее всего, будущего короля Франции — да еще доказывает свою преданность святой церкви.Через четверть часа тюремщик принес Пардальяну два листа бумаги, чернильницу и очинённые перья. Шевалье тут же схватился за бумагу.— Через несколько дней я буду свободен! — воскликнул он. — Ваш начальник собственными руками распахнет передо мной ворота Бастилии.— Мой начальник?— Да, комендант тюрьмы, господин де Гиталан.Тюремщик с сомнением покачал головой и удалился.«По-моему, он окончательно свихнулся, — подумал про себя достойный страж. — Хорошо хоть не буйный…»На следующее утро он явился в камеру с утра пораньше.— Написали?— Нет еще. Ведь надо все хорошенько вспомнить.— Поторопитесь. Господин комендант ждет не дождется.Когда тюремщик вышел, Пардальян пододвинул табурет к стене, взобрался на него и, прижавшись лицом к прутьям решетки, принялся внимательно разглядывать улицу. Так он стоял целый день… Два или три раза ему на глаза попадался Пипо, уныло бродивший под стенами тюрьмы. Растроганный шевалье грустно улыбнулся и прошептал:— Бедняга Пипо!Внезапно лицо Пардальяна осветила радость, похоже, его посетила какая-то гениальная идея.— Нашел, кажется, нашел! — воскликнул шевалье и слез с табурета.Он схватил листок и принялся лихорадочно писать. Затем он сложил бумагу и спрятал ее за отворот камзола. После чего ударами каблука Пардальян разбил плитки, которыми в одном углу камеры заменили каменные плиты, и подыскал обломок потяжелей.На следующий день шевалье взял оставшийся у него чистый лист бумаги, влез на табурет, занял наблюдательный пост у окошка и немедленно увидел Пипо.— Пипо! — крикнул Жан.Из окна был виден угол стены, у которого стояли часовые. Они услышали крик и подняли головы, стараясь рассмотреть, кто кричал.— Похоже, клюнули! — обрадовался шевалье.Он замахнулся и изо всех сил швырнул подальше обломок плитки, завернутый в чистый лист бумаги. Он видел, как Пипо схватил брошенный камень, как стражники кинулись за собакой… Несколько мгновений он стоял, вперив взор за окно. И лишь когда стражники, не добившись своего, вернулись к стенам Бастилии, Пардальян слез с табурета и сел. Он задумчиво провел рукой по лбу и прошептал:— Только бы Пипо унес бумагу подальше. Если часовые подобрали листок, я погиб!Пардальян поставил на карту все: любовь, свободу, будущее.Вскоре в коридоре послышались шаги. Дверь распахнулась, и на пороге камеры возник разъяренный комендант в окружении стражи.— Сударь! — взревел Гиталан. — Извольте объяснить, чем вы тут занимаетесь! Что за письмо вы бросили? Отвечайте, иначе пытки вам не миновать.Пардальян вздохнул с облегчением — сработало!«Я спасен!» — подумал шевалье.— Не смейте отрицать! — продолжал комендант, — Стражники видели, как вы бросили записку какой-то собаке! Отвечайте!— Готов ответить на любой вопрос…— Собака ваша?— Конечно, моя!— И вы бросили ей записку…— Именно так…— А она знает, куда нести письмо?— Естественно, собака приучена носить письма.— Негодяй! Вот зачем вы просили у меня бумагу! Кому вы писали?— Извольте, скажу, но будет лучше, если я назову адресата вам лично… наедине…— И этому человеку собака отнесет письмо?— Нет, не ему, а моему другу. Тот вечером доставит письмо в Лувр.Комендант вздрогнул.— Значит, адресат проживает в Лувре?— Совершенно верно.Гиталан задумался. Заключенный отвечал очень уверенно, и комендант начал тревожиться.— Итак, — настаивал Гиталан, — вы скажете, что же было в том письме?— С удовольствием, господин комендант. Я написал, что однажды вечером, не так давно, оказался в одной парижской гостинице… на улице Сен-Дени.— Сен-Дени… — повторил побледневший комендант.— Там, знаете ли, собираются поэты… вина выпить, стихи почитать…Гиталан задрожал, но взял себя в руки и громко спросил:— Заключенный, вы утверждаете, что ваше письмо настолько важно, что мы должны побеседовать наедине?— Утверждаю! — заявил Пардальян. — Государственная тайна, господин комендант…— Всем выйти! — приказал Гиталан страже. — Я сам поговорю с заключенным.Стражники покорно удалились в коридор.— И отойдите от дверей подальше! — приказал комендант охране.— Но, сударь, — робко заметил один из тюремщиков. — А вдруг заключенный бросится на вас?— Не волнуйтесь! Мне ничто не угрожает, — раздраженно ответил комендант.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166