И даже вполне дружелюбно сказал:
– Послушайте, Скотт, если я кому и задаю взбучку, то не ради собственного удовольствия. Понимаете? Но что делать, если некоторым нахалам не дают покоя лавры меткого стрелка Джесса Джеймса? Может, они выпендриваются перед своей девчонкой, хотят выглядеть героями, вернувшимися с войны. Так что же, я должен перед ними пресмыкаться?
Я понял, что он имеет в виду. Довод, конечно, веский. Но ведь и у других звезд такие же проблемы. Однако один лишь Барр разрешал их таким крутым способом. Может, он хотел доказать, что в нем действительно шесть футов росту. Или ему просто нравилось драться. А может, все эти четверть часа он морочил мне голову.
Но этого я ему, разумеется, не сказал.
– Думаю, нет, – ответил я. – Но вы все же не производите впечатления самого приятного человека на белом свете.
Он улыбнулся:
– Ну... может, не на всем белом свете.
Глава 9
Контора «Мартин, Рид и Вайсс» занимала последний этаж высотного Абель-Билдинг, что само по себе говорило о больших деньгах. Однако и внутри офиса обстановка и ковры отличались роскошью и дороговизной.
Когда я вошел в кабинет Дж. Лоуренса Мартина, он поднял глаза от каких-то бумаг, окинул меня пронзительным взглядом и положил бумаги перед собой на стол:
– Мистер Скотт?
Это был крупный мужчина. Действительно крупный. На дюйм или два выше меня. Одни плечи весили, наверное, больше, чем некоторые люди целиком. И ширина их была не липой, за счет подплечников пиджака, ибо пиджак висел в углу кабинета на деревянной вешалке. Он сидел за натертым до блеска некрашеным столом, в белой рубашке с расстегнутым воротом и закатанными рукавами, обнажавшими загорелые, крепкие и волосатые руки. Ему было лет пятьдесят, и выглядел он так же внушительно, как и его стол.
– Да, сэр, – ответил я. – Благодарю, что приняли меня без предварительной договоренности.
Я остановился перед столом, пожал протянутую руку и уселся в огромное удобное кресло, обитое тканью букле.
– Какое у вас ко мне дело, мистер Скотт?
Он взглянул на часы. Не демонстративно, но так, чтобы дать понять, что он – человек занятой и время ему дорого.
Но и мне время было дорого.
– Шантаж.
Он сделал удивленные глаза:
– Вас шантажируют?
– Нет. Но, возможно, шантажировали вас.
Ему это, кажется, показалось забавным.
– Меня – нет, – с довольным видом сказал он. – Никогда не шантажировали... пока. А почему вы решили, что это может произойти?
Я вздохнул. Сегодня мне не везло. По крайней мере, с мужчинами.
– Я пытаюсь найти человека по имени Уилфред Джелликоу. Вам это имя что-нибудь говорит?
– Нет. – Мартин слегка нахмурился. – Может быть, когда-то и слышал, но не более.
– Вы могли слышать его, когда ваша фирма защищала на бракоразводном процессе права миссис Глэдис Джелликоу. Около года тому назад.
Он кивнул:
– Возможно. Но все равно этим, должно быть, занимался кто-то из рядовых сотрудников фирмы.
Это действительно было так. Об этом я уже знал. Мартин снова взглянул на часы. На этот раз более открыто.
И тут я с ходу выложил ему все, что знал: о его депутатстве, о стадионе для проведения собачьих бегов, который превратился в ипподром, о его доходах от акций и всем остальном. Закончив, я поделился с ним своими выводами: Джелликоу, обладая такой информацией, мог бы оказать на него давление и попытаться сорвать куш, зная об известности и богатстве Мартина, а также о его намерении баллотироваться в Конгресс.
Все время, пока я говорил, Мартин сидел молча. И только когда я закончил, спросил:
– Это все?
Я кивнул, а он спокойно продолжил:
– Во-первых, я не знаю вашего мистера Джелликоу. Никогда, насколько помню, не встречался с ним и, – тут он слегка улыбнулся, – надеюсь, никогда не встречусь. Во-вторых, отсюда следует, что он со мной не говорил и не пытался меня шантажировать. Как не пытался и кто-либо другой, потому что я просто вышвырнул бы такого типа в окно. А оно на шестнадцатом этаже, и под ним твердый тротуар.
Он показал большим пальцем на окно за его спиной.
– В-третьих, я действительно слышал об этой истории с беговой дорожкой для собак – или лошадей – точно не знаю. – Он улыбнулся. Хорошо еще, что он не стал прикидываться, что эта история ему не знакома. – Однако человека, который был связан с этим делом, звали Джордж Мартин, или Джордж Л. Мартин, и я, Дж. Лоуренс Мартин, не имею к нему никакого отношения. В-четвертых, этот Джордж Мартин, кто бы он ни был, не совершил преступления, из-за которого у него могли бы возникнуть осложнения с законом. И следовательно, абсолютно нет оснований – я совершенно в этом уверен, – чтобы кто-то попытался его шантажировать. Итак, все это никоим образом меня не касается. Есть еще вопросы?
– Нет.
– Теперь последнее: если мне еще раз придется посмотреть на часы, я вас вышвырну в окно. А оно...
– Да, знаю. На шестнадцатом этаже, и под ним твердый тротуар.
Он улыбнулся. Я улыбнулся в ответ и ушел.
* * *
До заката солнца оставалось еще больше часа, когда я позвонил в дверь дома Зины Табур, но небо уже пылало, как подожженная нефть. Нас ждал один из тех великолепных закатов, которыми мы так часто любуемся у нас в Калифорнии.
Я знал, что у мисс Табур был перерыв между двумя картинами, и надеялся застать ее дома. А дом ее представлял собой небольшое, по меркам Бель-Эйра, здание необычной конфигурации, расположенное на живописной территории в два акра в красивейшем месте, приюте богатых, всего в двух-трех милях от Беверли-Хиллз.
Невысокое квадратное строение плавно переходило в боковые пристройки. Вокруг росли дубы, палисандровые деревья, ивы, сенегальские финиковые пальмы, филодендроны с огромными листьями, бегонии и множество других неизвестных мне кустарников и цветов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65