По
скольку она любила свежий воздух и спокойное чтение книг в тиши своей ко
мнаты, то довольствовалась тем, что, одевшись и причесавшись, мельком бро
сала взгляд в одно из зеркал в вестибюле, проходя мимо, и никогда не задерж
ивалась здесь для того, чтобы лучше рассмотреть отдельные черты своего л
ица. Может быть, потому, что думала, что в нем нет ничего особенного. Ее мать
, впрочем, не внушала ей иллюзий по поводу ее внешности:
Ц Не знаю, Ц вздыхала она часто, Ц удастся ли когда-нибудь из тебя сдел
ать что-либо приличное с таким усталым лицом, большими коленками, с поход
кой убегающей курицы, и особенно с этими веснушками! Просто не знаю, как мы
со всем этим справимся.
Наслушавшись таких высказываний в свой адрес, Мелани всегда думала, что
у нее каштановые волосы с рыжеватым оттенком, круглая физиономия и «курн
осый» нос и вообще такое количество недостатков (а со временем их станет
еще больше), и продолжала так думать, несмотря на все усилия ее подружки, о
чень кокетливой и умеющей хорошо использовать побрякушки и прибегать к
женским уловкам, Жоанны, уверявшей ее, что не надо отчаиваться, терять вер
у в природные данные и в искусство других, которые сумеют помочь ей. Но Мел
ани подозревала в этих высказываниях подружки только проявление милос
ердия. Очаровательная блондинка Жоанна фон Рельниц, дочь советника в авс
трийском посольстве, безусловно будет иметь огромный успех в Вене, когда
она станет выезжать в свет.
Взяв у Леони принесенное овальное, оправленное в позолоченное серебро з
еркальце, Мелани долго смотрелась в него, рассматривая свое веснушчатое
лицо, на котором выделялись большие темно-карие глаза, похожие на две фио
летовые сливы и занимавшие большую часть лица. Две очень туго заплетенны
е косы с голубыми бантами были положены полукругом на голове и делали ее
похожей на средневековую статую из дерева. Усталость от бессонной ночи и
боль, которую она испытывала, отражались на лице и не делали его красивее
. Память, не пощадив Мелани, позволила мысленно представить себе яркую кр
асоту молодой дамы в тюлевом боа, и это воспоминание повергло девушку в о
тчаяние. Яростно отбросив зеркало, которое Леони поймала на лету, Мелани
громко произнесла:
Ц Я страшная! Страшная!..
Бедная девочка в то время так невыигрышно выглядела, что молодая камерис
тка, неспособная найти хоть какие-нибудь утешительные слова, вышла из ко
мнаты и побежала за Фройлейн. Но это ничего не дало, так как гувернантка, у
видевшая свою воспитанницу в слезах, не нашла ничего лучше, как, заключив
ее в объятия, сказать со вздохом:
Ц Ах, мое сокровище! Не нато отчаиваться так! Хаспоть Пох не всехта распр
еделяет красоту так, как толшен пыл пы! В фашей семье фсю красоту сапрала ф
аша мать! Фы толшны примириться с этим!
Ц Примириться? Я не хочу! Я хочу быть красивой, как все другие! Я хочу носит
ь сверкающие боа и кружевные юбки! Я хочу, чтоб за мной ухаживали кавалеры!

Ц Это пудет! Фи очень молоты! Поферьте мне…
Ц Пожалуйста, Фройлейн! Оставь меня в покое!.. Я постараюсь заснуть!
Ц Ната опетать! Фи не сафтракали!
Ц Тогда принесите мне кофе с молоком и несколько кусочков с маслом и вар
еньем, но потом я хочу, чтобы меня оставили в покое!.. А! Я забыла! Если господ
ин де Варенн придет справиться о моем здоровье…
Ц Маркис?
Ц Ради Бога, Фройлейн, говорите по-немецки! Да, маркиз! Если он придет, ска
жите ему, что хотите: что у меня температура, что я сплю или что-то другое, н
о я не хочу его видеть! Вы поняли?
Ц Да! Я поняла! Спите спокойно!
Но за исключением доктора Го, никто не позвонил у решетчатых ворот виллы
«Морган». И Мелани, которая уже была больше женщиной, чем она это себе пред
ставляла, совершенно бессознательно обливала подушку слезами, потому ч
то Франсис не думал о ней. К счастью, этот новый приступ отчаяния совершен
но опустошил ее, и, выпив большую чашку липового чая, пахнущую еще апельси
новыми цветами, она проспала, как сурок, до утра.
Так как сон обычно умиротворяет умы и ставит все на свои места, Мелани утр
ом почувствовала себя, как римский легионер, способной стоически встрет
ить все превратности судьбы… и особенно возвращение матери, от которого
она ничего не ожидала хорошего. Один Господь знал, сколько упреков, выска
занных Альбиной Депре-Мартель, урожденной Пошон де ла Крез, посылается н
а голову ее дочери!
В тот момент, когда она, свежая и восхитительная, в белом платье из фуляра
в горох кораллового цвета, в очаровательной шляпке из рисовой соломки, п
оля которой были несколько приподняты и на них лежала вишневая гроздь, о
бернутая в белый муслин, появилась после обеда в доме, ее большие небесно-
голубые глаза выражали полную безмятежность. Ничто не предвещало ни мал
ейшего облачка, ни малейшей грозы! Напротив, она с улыбкой на устах уселас
ь в шезлонг, стоящий на веранде, где ее дочь переворачивала меланхолично
страницы книги, которую перечитывала в десятый раз. Тотчас же воздух вер
анды смешался с сильным запахом духов. Тех духов, которые, как считала Аль
бина, наилучшим образом в этот момент подчеркивали ее индивидуальность.
Это был «Идеальный букет» Коти из дорогого магазина на площади Вандом, н
о она слишком много их вылила на себя. Поэтому, когда она наклонилась к доч
ери, чтобы поцеловать ее, Мелани чихнула. Альбина тотчас же состроила физ
иономию обеспокоенной матери:
Ц Ты видишь, ты простудилась! Да и нога болит у тебя! И зачем только ты лаза
ла по деревьям?
Ц Мне это нравится, но я думаю, что вы этого не сможете понять!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104