– И ты был единственным во всей семье, кого ее поступок не оставил равнодушным?
– Да.
Еще одна пауза.
– Ты любил ее?
– Она была молодой девушкой, немного старше меня. Я любил ее как родственницу, хотя, может быть, и как-то иначе.
– Все хотели, чтобы она пошла к нему, да? Чтобы не голодать? Все презирали ее, несмотря на то что она вас спасала?
Риз понял, к чему она клонит, и проклинал весь свет за ханжеское, примитивное понимание женской добродетели и тот груз ответственности, который сваливался на женские плечи.
– Не могу отвечать за других, но я не презирал ее – я ее уважал. Тело Джоан напряглось. Ведро в руках задрожало и вода плеснула через край.
– Ты презираешь меня. Видишь во мне падшую женщину.
Эти слова прозвучали твердо, словно вызов. Джоан смотрела прямо на Риза, стараясь понять, права ли она. Он протянул вперед руку.
– Подойди ко мне, Джоан.
Она засомневалась, но затем все-таки поставила ведро и подошла. Он задул свечу и поставил ее на пол, затем взял ее руки и поднес к своим губам.
– Глядя на тебя, я вижу храбрую девушку, спасшую жизнь своему брату.
– Не девушку.
– Нет, девушку, непорочную и чистую.
В ее взгляде читалась благодарность, ответ успокоил ее.
Она оставалась на террасе, будто не могла найти повод, чтобы уйти, а Риз продолжал держать ее за руку и ждал, пока Джоан решит, зачем она пришла.
– Пожалуйста, не говори Марку, он ведь ничего не знает. Я отправилась по воду только потому, что он начал меня расспрашивать. Интересовался, почему я была в саду, что меня так расстроило? Надеюсь, когда я спущусь вниз, он уже будет спать.
Но она пришла не поэтому. Она была так прекрасна в неверном свете свечей – немного загадочная и очень одинокая. Что-то детское было в ее растерянности. Она привыкла рассчитывать только на себя, но даже сильным иногда нужна поддержка.
– Я могу побыть здесь, пока он не заснет?
– Можешь оставаться здесь, сколько тебе будет угодно. Можешь остаться на всю ночь, я всегда тебе рад.
Джоан поняла намек и задумалась, застенчиво теребя сорочку.
– В прошлый раз твоя кровать осталась девственно-чистой.
Возможно, ее поступок был вызван желанием оградить брата от горькой правды, а может быть, она просто искала убежища, стремясь спрятаться от одиночества и горя. Риз не стал раздумывать, почему именно она осталась, он просто был благодарен судьбе за то, что у него появилась возможность утешить Джоан. Ему стало спокойнее оттого, что он знал: она не останется на ночь наедине со своими мыслями.
– Так может быть и сегодня. Наши отношения могут оставаться настолько непорочными, насколько ты захочешь, и так долго, как тебе будет угодно.
Ее губы вздрогнули в едва заметной улыбке. Джоан казалась немного зажатой и смущенной, но в то же время искренней и прекрасной. Она взглянула на засохшие пятна глины на своих руках и коленях.
– Я вся в глине. Я испачкаю тебе белье.
Риз поднялся и указал ей на стул.
– Садись сюда, сейчас мы смоем с тебя глину.
Он принес ведро и встал перед ней на колени. Взяв полотенце, начал вытирать засохшую глину.
Джоан позволила ему сделать это. Как измученный битвой солдат, она расслабленно сидела на стуле, и ее красивые ноги едва касались пола. Воспоминания о той первой ночи, когда она купалась в его ванне и спала рядом с ним, витали между ними в звенящей вечерней тишине.
Тогда кровать осталась девственно-чистой, но когда-нибудь она станет свидетелем их близости. Смирившись с бушующими в ней чувствами, Джоан, казалось, готова была принять и это.
Риз встал и подал ей руку, помогая подняться со стула; начал задувать свечи.
– Мы можем взять одну? В прошлый раз, когда я проснулась, мне показалось…
Он взял самую длинную свечу.
– Она должна гореть большую часть ночи. Я хочу, чтобы ты была уверена, что человек рядом с тобой – я.
Он отвел Джоан в спальню и поставил свечу на сундук. Свеча тускло мерцала, но давала достаточно света, чтобы различать предметы.
Джоан остановилась в задумчивости, словно не могла решиться. Едва заметно передернув плечами, она подняла покрывало и забралась под него, забившись в дальний угол кровати.
Риз улыбнулся ее смущению и, раздевшись и скользнув под покрывало, оказался рядом с ее изогнувшейся спиной. Она не просила его отодвинуться подальше, и он решился прикоснуться к ее плечу.
– Иди ко мне.
Джоан бросилась в его объятия, словно только и ждала этих слов. Она была рядом с ним, такая теплая и женственная! Вот она склонила голову ему на плечо; она была так близко, что Риз чувствовал на груди тепло ее дыхания.
Тугая, аккуратно заплетенная коса на его руке. Риз приподнялся и развязал шнурок – распущенные волосы на мгновение накрыли его.
Джоан расслабилась. Ее тело стало гибким и идеально гладким – живая скульптура. Она придвинулась еще ближе, обняла Риза одной рукой, чувствуя, как стучит его сердце, как ритмично вздымается в такт дыханию грудь. Ей было так приятно ощущать его рядом с собой! Риз пообещал, что эта постель останется целомудренной настолько долго, насколько она того пожелает, но не навсегда. Джоан уже сделала первый шаг к освобождению, а дальше по этой дороге ее поведет он.
Распущенные волосы Джоан закрывали его руку, рассыпаясь по постели. В тусклом свете они казались сияющим морем золота.
– Что с ней стало?
Риз считал, что эта часть истории не принесет Джоан упокоения.
– Он пресытился ею, и она вернулась.
– Она вернулась невредимой?
Она слишком хорошо понимала, что произошло, это так было похоже на ее жизнь.
– Нет.
– Где она сейчас? Живет с твоим дядей?
– Она умерла год спустя.
– Покончила с собой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116