— Так я попал в банк помощником младшего служащего в кредитном отделе и вскоре уже мог позволить себе билет в оперу.— Но вы ведь продолжали петь? — спросил я. — Никто не смог бы спеть вот так без постоянной практики.Он кивнул.— Я пел в хоровых ансамблях, иногда — в соборах, словом, где только мог. Ну и, конечно же, в ванной.Викки страдальчески вскинула ресницы.— А сейчас они оба поют здесь два-три раза в неделю, — вставил Фред. — Если бы не они, это место заглохло бы.— Ш-ш-ш… — одернула его Викки, озираясь по сторонам в страхе наткнуться на оскорбленные чувства разгневанного владельца, и, не обнаружив оных, добавила: — Нам здесь нравится.Грэг сказал, что они уезжают в Англию на месяц. Одна из дочерей Викки выходит замуж.— Дочь Викки? — переспросил я.Викки пояснила, что Грэг не был отцом ее детей: двух мальчиков и двух девочек. Она развелась много лет назад. А с Грэгом познакомилась недавно: всего полтора года назад, так что медовый месяц у них еще продолжается.— Белинда, моя младшая, выходит замуж за хирурга-ветеринара, — сказала Викки. — Она всегда была без ума от животных.Я засмеялся.— Ну да, — поправилась она, — надеюсь, от него она тоже без ума. Она так долго с ним работала — и ничего. Все началось буквально месяц назад. Скоро мы попадем в мир лошадей: он в основном имеет дело именно с этими животными, так как работает ветеринаром на Челтенхемских бегах.Я с трудом подавил в себе возглас удивления, и они вопрошающе посмотрели на меня.Я объяснил:— Отец и мать познакомились на бегах в Челтенхеме.Они так обрадовались этому совпадению, что я решил не уточнять, что это были мои мать и отчим, и не стал акцентировать на этом внимание. «Во всяком случае, — подумал я, — моим настоящим отцом был Джон Дарвин: единственный отец, которого я помню».Фред, словно припоминая что-то, спросил:— Если не ошибаюсь, твой отец всю молодость провел на бегах? Ты, помнится, сказал так в Токио, когда ходил на Кубок Японии.— Я мог так сказать, — согласился я, — хотя это и было небольшим преувеличением. Да он и сейчас там бывает, если подворачивается такая возможность.— А что, это общепринято среди послов — ходить на бега? — засомневалась Викки.— Что касается конкретного отдельно взятого посла, — с добродушной иронией ответил я, — то он считает ипподромы прекрасным местом для дипломатической деятельности. Он приглашает шишек из местного жокей-клуба на вечера в посольство, а они в свою очередь приглашают его на бега. Отец говорит, что на бегах узнает о стране больше, чем за месяц дипломатических обменов рукопожатиями. И он, пожалуй, прав. Ты ведь знаешь, — продолжил я, обращаясь к Фреду, — что в Токио на ипподроме есть специально отведенные места для парковки велосипедов.— Э-э-э… — промямлил Фред, — я прослушал.— Не просто автомобильные стоянки, а специальные — для мотоциклов и велосипедов. Их выстраиваются целые ряды. И это может многое рассказать о японцах.— Что же, например? — поинтересовалась Викки.— То, что они непременно доберутся туда, куда им нужно, любым способом.— Вы это серьезно?— Разумеется, — сказал я с напускной важностью. — А еще у них есть места для «парковки» детей. Вы оставляете вашего малыша попрыгать в большом надувном Дональде Даке, а сами беззаботно отправляетесь проматывать денежки на бегах.— А это о чем говорит? — поддразнивала меня Викки.— О том, что детский парк приносит доход, намного превышающий расходы на его содержание.— Вы за Питера не волнуйтесь, — успокоил Фред, — у него случаются подобные заскоки, но в ответственной ситуации на него всегда можно положиться.— Спасибо на добром слове, — сказал я мрачно. Грэг задал нам еще несколько вопросов о днях нашего пребывания в Японии. Спросил, например, нравилось ли нам там. В этом мы с Фредом были единодушны: мы оба были в восторге от Страны восходящего солнца. А что касается языка, то и он, и я немного говорили по-японски. Фред был первым секретарем в отделе коммерции, в его задачу входило «смазывать» колеса торговли. Моя работа заключалась в том, чтобы разузнать, что может произойти в ближайшем будущем на политической арене.— Другими словами, — пояснил Фред, — Питер ходил на обеды и коктейли и попивал сакэ из маленьких деревянных коробочек вместо стаканов.Обычаи и традиции Японии произвели на меня такое сильное впечатление, что месяц пребывания в Мехико не вытеснил воспоминаний о них. Я испытывал странное чувство лишения, покинув культуру, которую долго и тщетно пытался постичь. Это была не столько ностальгия, вызванная расставанием, сколько расставание с самой ностальгией.Посетители постепенно расходились, и в конце концов, кроме нас, в зале никого не осталось. Викки и Грэг отправились складывать аппаратуру, а мы с Фредом, как само собой разумеющееся, оплатили счет, разделив сумму пополам до последнего цента.— В иенах возьмешь? — спросил я.— Ради Бога, — взвыл Фред, — ты что, не мог поменять немного в аэропорту?Мог. Просто привычка. Фред взял банкноты и вручил мне несколько монет сдачи, которые я невозмутимо положил в карман. В министерстве всегда не хватало наличных, и текущая оплата никак не соответствовала нашему положению и ответственности, возложенной на нас. Но я не жаловался. Никто не становится дипломатом в надежде разбогатеть. Чтобы я мог сэкономить на такси, Фред предложил подвезти меня до аэропорта, что было очень мило с его стороны.Викки и Грэг вернулись к нам. У нее была большая белая сумка, украшенная блестящими разноцветными камешками, а он нес объемный рюкзак из мягкой ткани, по-мальчишески перебросив обе лямки через одно плечо. Вчетвером мы вышли из ресторана и еще долго стояли у входа, прощаясь друг с другом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96