Особенно не любил наш патолог легкомысленных нахалов, врунов, неучей и шкурников. Он всегда находил для них язвительное словцо и откапывал совершенно жуткую историю из архивов науки.
Третий диссидент-посидельщик имел косвенное отношение к медицине. Олег Германович Верещагин – по образованию физик, кандидат физико-математических наук, залетел в больничку из профильного НИИ, где успешно руководил лабораторией лазерной техники. В больнице ему предложили возглавить службу сопровождения диагностического и лечебного процесса. Он умудрился заменить металлолом на современную технику и ежегодно внедрял все новые и новые уникальные методики.
Открыл этого уникального специалиста, стоящего за границей колоссальные деньги, Александр Георгиевич. А встретил он его на тренировке по каратэ, где Верещагин выполнял роль тренера. Сергеева при первом знакомстве поразили внешние данные нового тренера. Почему-то сразу вспомнились два кинофильма – «Римские каникулы» и «Великолепная семерка». В Верещагине совмещались изумительные мужские данные, – высокий рост, стройность, гибкость, спортивная резкость, – с интеллигентностью, отражающейся в тонких, породистых чертах лица, несомненном уме, эрудиции, воспитании. В нем было многое, напоминающее стать и характер сильного и благородного оленя.
Сергеев вовсе не удивился, когда при знакомстве тот назвал свое имя – Олег. Они отыскали друг друга моментально и через несколько дней были друзьями. Их мужская дружба прошла двадцатилетнее испытание. Не была она сусальной, зависимой, рабской, а была, скорее, дистанционной, но верной. Каждый был готов прийти на помощь другому при первой необходимости. Безусловно, они оба не были идеальными людьми, но умели прощать недостатки друг другу. Пожалуй, их обоих объединял идеализм и романтизм, идущий от детства и юношества. Олег очень любил сказки и читал их запоем. Таким людям кажется, что они хорошо диагностируют человеческие пороки, но в том состоит их глубокое заблуждение.
Первый тест, который не удавалось Олегу пройти без поражения был наивно прост, – при многократных попытках сложить семью он вляпывался в идиотскую ошибку. Через два-три года приходилось разводиться. Сопровождалась такая акция исключительными мытарствами, которые с изощренной подлостью организовывали бывшие благоверные. Они почему-то охотно рожали от него детей, но все дальнейшее содержание и воспитание переваливали на отца, а сами пускались в тяжкие. Видимо, в людях, подобных Верещагину, слишком много чести и праведности – тем и пользуются при случае окружающие. Ну, а женская природа изначально склонна к паразитированью, – иначе и быть не может, если существо, по образу и подобию Божества, создают из примитивного ребра, совершенно земного мужчины, да еще погруженного в глубокий сон, скорее всего, изрядно пьяного.
Абсолютно ясно, что самым смышленым испытателем житейской мудрости являются досужие женщины. Дочери Евы для глубокого испытания затягивали Верещагина в официальный брак четырежды. Каждый раз, откупившись квартирой или машиной, от очередной «единственной и неповторимой» он оказывался по уши в чем-то зеленом, липком и зловонным. Ибо кто еще может так подло мстить за несостоявшуюся любовь до гроба, – только женщина, подброшенная дьяволом. А для того дьявол обязательно выберет смазливую, именно с теми пропорциями, которые влекут, возбуждают и греют. И когда доверчивая стоеросовая дубина, регулярно стоя на коленях, по собственному почину убедит малообразованную провинциалку в том, что она Богиня, начинается второе (всегда финальное) действие рокового спектакля. Теперь уже инициативу захватывает чрезвычайно слабый пол, но почему-то способный незаметно перевернуть горы и запрятать отвергнутого мужа в тюрьму или сумасшедший дом. Но наивысшее удовлетворение Матильда получит, если окажется в центре событий. События те, естественно, развернутся на кладбище, перед свежей могилой бывшего мужа, под звуки трогательных речей, в сопровождении оркестра и гвардейского салюта.
Видимо, благородство не сеют, – его потребляют вампирши. Во всех посидельных вещаниях Олежек принимал участие, но было в его речах что-то от взглядов Григория Синоита (13-14 века) – византийского проповедника и аскета, основателя монастыря в пустыне Парории. Его тянуло к проповедям идеала созерцательной и аскетической жизни, конечно, несколько осовремененной. Он был сильный, решительный и бескомпромиссный боец на татами – побеждал отечественных увальней и японских профи. Америкашек на выездных соревнованиях Олег колотил просто пачками. Но судьба не была к нему благосклонна – интриги настигали его красивую голову без предупреждения и длительной подготовки. Сейчас, выслушав рассказ сотоварища, он сильно задумался и не стал влезать в обсуждение, – раут созерцания и осмысления был необходим Олежеку.
Четвертый в этой компании, конечно, был лишним. Его облик не очень вязался с эстетикой «малой группы». Но он уже затесался в нее, а изгонять человека из служебного помещения, – пусть даже малоблагоустроенного подвала, где располагался морг, – было не в правилах основательных эстетов. Золотое кредо цивилизованного общества: «живи так, чтобы не мешать жить другим». В подвальной компании такая сентенция толковалось расширительно: «живи так, чтобы извлекать пользу от жизни, не мешая при этом другим». Вадик, или для внутреннего потребления – «малыш», звучало здесь ласкательно; он же величал их выспренно – «звери». Ему отводилась роль обучаемого молчуна, разрешалось наматывать на ус и пускать сопли восхищения от высокой беседы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139