У мальчишек я не пользовалась особой популярностью. Я имею
в виду тех ребят, кому мне хотелось бы нравиться, например
наших футболистов. Но кое с кем у меня завязались очень ми-
лые приятельские отношения, это были ребята вроде меня.
Зимбардо: Вы хотите сказать, что они тоже были застенчивы?
Вернет: Да, они были довольно застенчивы и не очень привлекатель-
ны. Но я продолжала тешить себя надеждой: <А вдруг капитан
футбольной команды обратит на меня внимание, улыбнется
мне>.

Моя мать хотела, чтобы я стала писателем. Она говорила: <Ка-
кая разница - как ты выглядишь, если ты все время пишешь?>
Я соглашалась: <0кей, я стану писателем>. Я стала редактором
школьной газеты и весьма в этом преуспела.
Я посещала специальные занятия по английскому языку, что-
бы попробовать свои силы в драматургии. В глубине души я
надеялась, что мне удастся взойти на сцену, но боялась себе в
этом признаться. У меня была очаровательная кузина, на де-
вять месяцев меня старше,- белокурая и яркая. Она посещала
разные кружки - пения, танцев, драматический. Однажды я
попыталась отбить чечетку так, как это делала она, и у меня ни-
чего не вышло. Я закрылась в туалете и попробовала сплясать
там, но это тоже не удалось, потому что тут вошла мама.
Может показаться, что о матери я думаю плохо, но это не так.
Мы с нею прекрасно ладили, я ее обожала, и уверена, что и она
меня любила. Но я никогда не чувствовала поддержки. Так что,
когда я все-таки вышла на сцену в студенческом театре, мне не
хотелось, чтоб родители это увидели, потому что я боялась
опростоволоситься. К моему удивлению, всё прошло хорошо. Я
заслужила смех зрителей, ко мне подходили ребята и говорили:
<Слушай, я тебя видел в этом спектакле, и, знаешь, это было
очень весело>. Меня даже пригласили отобедать с двумя <шиш-
ками> со старших курсов, что меня - первокурсницу - прос-
то поразило.

А другой парень как-то остановил меня и спросил: <У тебя есть
голос?>-<Да, но на публике я петь не могу>. А он сказал:
<Очень надо спеть <Плач Аделаиды> из комедии <Парни и дев-
чонки>. Раз песенка комедийная, то я не отнеслась к ней всерь-
ез и не стала задумываться, хороший ли у меня голос. Ведь ес-
ли у вас нет хорошего голоса, вы не станете петь серьезную

песню. Итак, я выступила с веселой песенкой. Мама пришла
меня послушать и была поражена. А я уже решила стать актри-
сой музыкальной комедии. Мама и бабушка сильно огорчились,
но я сказала им: <Это то место, где я чувствую, что люди меня
любят, где я что-то значу. Это не то что писать или рисовать>
(кстати, рисовала я неплохо). С тех пор мне всегда хотелось
почувствовать отклик на то, что я делаю. Отсюда и выросла моя
актерская карьера. Но я не эстрадная артистка. Мне до сих пор
трудно просто спеть песню.
Зимбардо: В каком смысле - трудно?

Вернет: Мне становится не по себе. Меня часто спрашивают: <Поче-
му бы вам не перестать паясничать и не выступить просто с пес-
ней?> Я иногда пытаюсь это делать, но чувствую себя при этом
неловко.

Зимбардо: А что именно вы чувствуете?

Вернет: Это еще отголосок юности. Я чувствую, что по сравнению с
профессиональными певцами какое право имею я выступать с
песнями? Я могу спеть в музыкальном спектакле, играя роль,
но в роли Кэрол Вернет выйти на сцену в шикарном платье ради
того, чтобы спеть песню,- это уж слишком...

Зимбардо: Вы хотите сказать, что возможность отстраниться от се-
бя самого и принять какую-то роль, заданную маской аноним-
ности, позволяет застенчивому человеку выступать перед пуб-
ликой?

Вернет: Правильно. Это когда ты как бы становишься кем-то дру-
гим. Ты - больше не ты. Так гораздо легче. Знаете, моя про-
фессия - самая подходящая для человека вроде меня. Когда
я была маленькой, я ходила с бабушкой в кино по восемь раз в
неделю. Я росла в эпоху Джуди Гарланд, Бетти Грэбл, Джоан
Кроуфорд. Вернувшись из кино, я с подружками разыгрывала
сцены из фильмов. Я и теперь это могу. Могу неделю быть Бет-
ти Грэбл, другую неделю - Джоан Кроуфорд. У меня даже
есть для этого подходящий грим и платья. То есть, будучи
взрослой, я остаюсь ребенком.
Зимбардо: А случается ли и теперь, что вы испытываете застенчи-
вость, когда вы не на сцене и должны быть сами собой?
Вернет: Да. Это когда я встречаю кого-то, перед кем испытываю
благоговение. А таких людей много. Например, когда я впервые
повстречалась с Джеймсом Стюартом, то не могла произнести
ни слова - я была влюблена в него всю жизнь, потому что на
него был похож мой отец. И что же я сделала? Бросилась бе-
жать, попала в подвернувшееся ведро с краской и поволокла
его за собой. Конечно, я туда больше не вернулась, мне было
очень стыдно. А два года назад я встретила Гарри Гранта и сно-
ва не могла вымолвить ни слова. Те слова, которые мне уда-
лось выдавить из себя, я бы лучше затолкала обратно. Я сказа-
ла Гарри Гранту: <Вы - украшение своей профессии>. Я чув-

ствовала себя дурочкой. А он сказал мне: <Я - ваш поклон-
ник>- и вообще был очень любезен. Но я чувствовала себя так,
будто мне снова десять лет. Наверное, мы так и не можем изба-
виться от детских ощущений. Однако, по мне - лучше быть
застенчивой, чем идти напролом. Каждому человеку необходи-
мо чувствовать себя в безопасности в своем внутреннем мире.
Зимбардо: Застенчивость становится проблемой, когда она начина-
ет удерживать нас от того, что мы хотели бы и могли бы сде-
лать.

Вернет: Да, и когда заставляет говорить и делать глупости.
Зимбардо: А извлекали ли вы из своего опыта какие-то уроки, кото-
рыми могли бы поделиться с другими, со своими многочислен-
ными поклонниками?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82