Чутье у бывшего солдата Ц как у лисицы, и оно подсказывало, что пов
ода для беспокойства нет. Вряд ли кто стал бы прятаться столько времени в
запертой снаружи темнице, если бы имел возможность выбраться наружу. Мож
ет быть, забытый всеми узник, а может, старый страж, привычный к сумраку и т
яжелым запахам подземной тюрьмы. За первой решеткой Пард разглядел скел
ет и полуразложившийся труп, за второй Ц несколько изувеченных, относит
ельно «свежих» мертвецов и, наконец, в самом углу он увидел торчащую из во
роха гнилого тряпья руку, привязанную толстой веревкой к кольцу, вмурова
нному в стену. Рука была живая, хотя сильно покалеченная и покрытая корко
й черных струпьев. Ее хозяин лежал на полу, уронив голову на голую грудь. Б
едолага находился при последнем издыхании, если судить по хриплому буль
канью, которое изредка вырывалось из его глотки.
Ц Эй, приятель, ты живой?
Пард не слишком рассчитывал получить вразумительный ответ, но его и не т
ребовалось. Узник отчетливо скрипнул зубами, дернулся, от чего грязные п
асмы волос прочертили в луже полукруг, но голову поднять не смог.
Ц Я тебе помогу, Ц пообещал дезертир.
Кем бы ни был бедняга, за что бы ни был столь нещадно искалечен, но даже уми
рать человек должен не в грязной конуре, а под открытым небом. Небось уже д
авненько солнца не видел, с жалостью подумал Аннупард. Война сделает бес
чувственным кого угодно, и оньгъе мог спокойно пройти мимо мертвых детей
, истерзанных женщин, кричащего умирающего. Но сама мысль о неволе и ненав
исть к ней заставила его перерезать веревку на тощем запястье узника, по
дхватить под мышки его недвижимое тело и что есть сил протащить его нару
жу, к солнцу, к свету, к пусть предсмертной, но свободе. Факел пришлось брос
ить внизу, и дезертир, чертыхаясь и проклиная все на свете, волок длинноно
гого узника по крутой лестнице, натыкаясь впотьмах на какие-то углы и выс
тупы, которых раньше не замечал.
Ц Уф! Ну вот и все. Кажется, выбрались.
Хозяйственный двор был залит солнечным светом, ослепившим дезертира, ка
к летучую мышь. Некоторое время он тер глаза, размазывая по лицу пот и гряз
ь, матерясь, но зрение, как назло, не торопилось возвращаться. Пард присел
рядом со спасенным, представляя себе, каково узнику Ц давнему обитателю
тьмы, если так худо его глазам после получаса блуждания в подземелье.
Ц Ты потерпи, мужик. Не смотри пока на свет, а то ослепнешь.
Тот в ответ только легонько пошевелился. «Живучий, однако», Ц подивился
Пард. Он терпеливо подождал, пока глаза перестанут слезиться, и решил-так
и осмотреть свою «добычу». Но лучше бы он этого не делал.
Так пытают либо страшного, ненавистного врага, либо ради скотской забавы
. Парду доводилось встречать любителей чужой боли, и не только на войне, гд
е нет места милосердию и жалости. В родной деревне он в сопливом детстве д
о полусмерти избил соседского парнишку, забавы ради замучившего котенк
а. Лицо бывшего заключенного покрывал толстенный слой грязи, смешанной с
запекшейся кровью. Неестественный угол лишенного волос подбородка ука
зывал на то, что челюсть сломана в нескольких местах.
Тело покрывало неисчислимое количество шрамов, язв и ожогов, ногти были
сорваны, а сами пальцы рук, сломанные не раз и не два, срослись как попало
Ц вкривь и вкось. Этот человек перенес немыслимые муки…
И тут он открыл глаза. Светло-серые, как жидкое серебро, с точечкой зрачка
в центре. Нечеловеческие глаза, полные предельного сосредоточения и бол
и. Пард отшатнулся и, чтобы убедиться окончательно во внезапной догадке,
отодвинул липкие пряди над ушами. Так и есть, заостренные кверху, почти бе
з мочки, самые натуральные эльфьи уши. Если бы в корчме Парду на тарелке по
дсунули подгнивший трупик крысы, а он умудрился бы откусить кусочек, то н
аверняка не испытал бы такого отвращения и гадливости. Рыбьи глаза, остр
ые уши, обкромсанные космы тонких и жестких волос Ц все один к одному. Эль
ф, проклятущий мерзкий эльф Ц вот кто это такой! К горлу подступила тошно
та, словно дезертир покопался голыми руками в кишащей червями могиле. В в
одянистых рыбьих глазах нелюдя мелькнуло узнавание.
«Понял, гад, кого ему послала судьба на помощь!»
Лучшая из шуточек злого бога Файлака, позволившего спасти пленника-эльф
а его заклятому врагу Ц оньгъе. Удивление сменилось могильным безразли
чием. Кажется, эльф за несколько мгновений успел смириться с мыслью о нем
инуемой расправе.
Ц Демоны! Вот гадость! Падла! Не пялься на меня, сука!
Пард схватился за секиру, намереваясь проломить эльфу голову, размахнул
ся как следует и… лезвие глухо тюкнуло по земле рядом с острым ухом. Черна
я короста на месте губ дернулась, выпуская алую струйку, словно эльф хоте
л что-то сказать. Проклясть? Поблагодарить?
Ц Я тебя вытащил Ц и хватит, Ц хрипло проговорил оньгъе, выдергивая се
киру из земли. Ц Сдыхай теперь сам.
Он с трудом оторвал взгляд от серебристых омутов и не пошел, а побежал к вы
битым воротам, намереваясь помыть руки в ближайшем колодце. Ненависть и
отвращение к эльфам текли у него в крови, добавляя ей красного цвета и сол
ености, они передавались из поколения в поколение и превосходили по силе
ненависть к остальным нелюдям Ц оркам и тангарам, вместе взятым, в неско
лько раз. Где был ее исток, никто в Святых землях и не помнил, но слово «эльф
» так давно стало ругательством, что каких-то обоснований уже и не требов
алось. В детстве мать рассказывала страшные сказки о злобных и коварных
эльфах, которые после смерти превращаются в упырей-кровососов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23