– Ну, теперь-то ты этого не скажешь Сегодня мы все американцы.– Ну, это не совсем так, – уточнила Роури, заметив одного иностранца, радостно отплясывающего прямо на улице с танцовщицей из местного кабаре. – Здесь многие совсем не американцы.– Нет, сейчас все американцы! – не согласился Томас. – Рурк прав. И музыка требует, чтобы мы бежали туда немедленно. – Сжав руку Роури, Томас потащил ее за собой.Скоро Роури перестала упираться, и, глядя, как она и Томас смеются в самом центре танцевальной площадки, Рурк не смог удержаться от замечания:– Томаса женитьба ничуть не изменила. Анжела взглянула на Рурка, который держал за руку их трехлетнего сына, и что-то кольнуло ее:– А ты не завидуешь всему этому веселью? Может, ты жалеешь, что так связан?– Чему я могу завидовать? Пусть они мне завидуют. У них нет того, что я держу в руке.Он наклонился к ней ближе, чтобы не слышал сын, и прошептал на ухо:– Мои танцы начнутся ночью. Анжела смущенно покачала головой.– Странно слышать такие речи от столь чопорного джентльмена.Чуть дальше от них Кэтлин и Кин, прижавшись друг к другу, с восторгом наблюдали за Мэрфи и Мичелином, который вконец разошелся, исполняя свою любимую ирландскую джигу.– Они скоро уедут, – грустно вздохнула Кэтлин. – Я буду очень скучать по ним.Он поднял ее голову за подбородок и ободряюще улыбнулся.– Скоро уедут все. Но ты и я останемся вместе. Это самое важное, миссис Маккензи.Глаза Кэтлин блеснули.– Иногда мне кажется, что все это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Я люблю тебя, Кин Маккензи. – Она взяла его руки в свои, и они отправились к Рурку и Анжеле.К этому времени Рурку уже наскучило празднование. Да и его трехлетний сын уснул, положив голову на плечо отцу.– Нам нужно отнести парня в поезд и уложить его спать, – сказал Рурк. – А вы продолжайте веселиться. Передайте Роури и Ти Джею… ах, я забыл, Томасу, что мы вернулись в свой вагон.Роури и Томас отправились за ними следом лишь спустя час, когда веселье начало стихать. Их ждали заказанные Рурком шампанское и изысканные кушанья.– Ух ты, как приятно быть знакомым с богачом, – воскликнул Томас, укладывая кусок ветчины на ломтик хлеба.Заметив, с каким интересом смотрит на яства Кэтлин, Рурк поднялся.– Миссис Маккензи, вы должны попробовать один из этих только что испеченных круассанов. Они просто восхитительны. – Он протянул ей блюдо. – А вы знаете, как появились круассаны?– О нет! Только не рассказывай про Марию-Антуанетту! – одновременно выкрикнули Анжела и Томас, хотя и не очень дружно.– Марию-Антуанетту? – удивилась Кэтлин. Рурк спокойно продолжал наполнять ее тарелку:– Я расскажу эту историю, когда этих неблагодарных слушателей с нами не будет.Кэтлин взяла из его рук доверху наполненное блюдо, села рядом с Томасом и тут же предалась чревоугодию. Тот некоторое время смотрел на необычное для него зрелище, потом воскликнул:– Как я рад, что к тебе вернулся аппетит, Кэтлин!– Да, – пробормотала Кэтлин с набитым ртом. Потом, проглотив кусок ветчины, подтвердила: – Я сама себя не узнаю.– Должно быть, помогло средство, которое я вам прописал, – с сомнением произнес Томас.– Средство? – удивилась Кэтлин, снова принимаясь за еду. Действительно, было какое-то средство, но она его давно потеряла и не хотела вводить в смущение доброго доктора. – Да, видимо, оно помогло, доктор, – промычала она, не прекращая жевать.К ним присоединился Кин, который с тарелкой в руках сел прямо у ног Кэтлин.Совсем скоро на тарелке Кэтлин не осталось ни кусочка, и она поднялась.– Думаю, я бы попробовала этого шоколадного пирога.– Похоже, у Кэтлин полностью восстановился аппетит, Кин, – с пониманием произнес Томас. – От шоколадных пирогов хорошо набирают вес, но ей это не повредит.Кин скосил глаза на Кэтлин, которая в этот момент брала со стола яблоко, и протянул:– Да-а, похоже, доктор, что скоро я ее не узнаю.– Похоже, она ест за двоих. А не намечается ли у вас ребенок?Добродушие исчезло из глаз Кина, сменившись тревогой.– Надеюсь, не так скоро.– Почему? Ты не хочешь ребенка?– Конечно, хочу, доктор. Но сейчас она еще слишком слаба. И я боюсь за нее.Томас внимательно вгляделся в лицо ирландки. Когда она переговаривалась с Роури, в ее голубых глазах вспыхивал свет, а щеки розовели.– Нет, – покачал головой Томас, – я думаю, ей ничего не угрожает. Погляди на нее – она буквально излучает здоровье. Вот как меняет человека любовь.– Должен сказать, и я во многом изменился.К ним подошла Кэтлин, неся две тарелки с шоколадным пирогом. Одну тарелку она протянула Кину, вторую – Томасу. Но Томас, вставая, отрицательно покачал головой;– Нет, Кэтлин, с меня достаточно. Мне пора возвращаться к жене. – Он дотронулся до плеча Кина и отправился туда, где Роури беседовала с Анжелой и Рурком.– Как ты думаешь, сколько еще продлится это празднование? – спросила его Анжела. Из-за стен вагона все еще слышались радостные возгласы.– Возможно, оно будет продолжаться и завтра, – предположил Рурк.– Во всяком случае, сегодня вечером там не будет ни одного трезвого, – вмешался в разговор Томас.– Держу пари, что ты хотел бы вернуться к ним, – решила поддразнить его Роури.– Слушай, рыжая голова, Томас Грэхем всегда трезв как стеклышко, – сказал Томас, но Рурк поперхнулся, и Анжела принялась колотить его по спине.– Тебе не требуется доктор, дружище? – осведомился Томас.– Кто этот доктор Грэхем, который всегда трезв как стеклышко? Кто-то из иностранных гостей? – деланно изумился Рурк.– Это не важно, – произнесла Роури. – Я бы сейчас хотела, чтобы поезд тронулся как можно скорее, и мы бы поехали в Огден. И сегодня вечером я бы хотела отправиться в кровать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86