— Чем заниматься собираешься?Это уже сильно походило на то, что Лоскутков основательно меня запряг. Он вообще всегда и по любому поводу считает, что все сознательные граждане должны добровольно работать на ментовку. За честь и исключительное удовольствие.— Дела у меня.— Я тоже сейчас занят. Хотел только провести допрос этой самой Александры Чанышевой. В райотделе ее почти не допрашивали. Записали только то, что она сама рассказала.Время такое было — пересменка... — судя по тону, Лоскутков почти смирился с нерадивостью сотрудников, даже оправдывать их пытается.— Мне бы желательно поприсутствовать.Мы вошли в тесный, на двоих, кабинет.И тут же зазвонил телефон.— Слушаю. Майор Лоскутков. Так... Отлично. Давайте его сюда быстрее.Он положил трубку и посмотрел на меня торжествующе, почти радостно. Даже рысьи глаза сияли без злобы, как на праздник 10 ноября перед коллективной выпивкой.— Кажется, Лешего поймали...— Поздравляю. А как же наш допрос?— Позже. Сейчас тебя не задерживаю. Сам понимаешь...— Без тебя я смогу поговорить с Чанышевой?— Лучше не надо. Я сейчас пошлю Кудрявцева, пусть он вместе с ней в квартиру съездит.Посмотрят, что пропало. Паша Гальцев просто так туда не полезет. Он всегда знает, что ищет.Мне осталось только согласиться. 4 Машину, приехав на службу, я всегда ставлю не у подъезда, а под окном своего кабинета. Хоть и старенькая она у меня, а не любит домогательств посторонних — большей частью молодых — личностей, хотя по нынешним временам к такому можно было бы и привыкнуть. Все мы со временем к неприятностям привыкаем.Путь к дверям — всегда один и тот же. Марина Владимировна, старушка из газетного киоска, с десяти метров узрев машину, приготовила уже пачку моих привычных сигарет “Спецназ”. В последнее время я курю их не столько из-за вкусовых качеств и соответствующей кошельку частного сыщика стоимости, сколько из-за ностальгических воспоминаний о днях своей службы в спецназе. Впрочем, на этих сигаретах изображена почему-то летучая мышь. Насколько я помню, летучая мышь в российском спецназе популярностью не пользуется. Более того, она является официальной эмблемой Моссада — конечно, лучшей спецслужбы мира, только, к сожалению, не нашей, отечественной. Но это мелочи. Некомпетентность производителей. К некомпетентности мы тоже все уже давно привыкли.Кивнув охраннику и прошагав по длинному коридору, я застал на диванчике у двери своего кабинета Гошу Осоченко с мелким рыжим типом — весьма подвижным котенком.— Извините уж, что я не один. Вот, подарили сегодня... — Гоша поднял зверюгу к груди. — Приходится весь день с ним мотаться.Кисть левой руки Гоша замотал слегка окровавленным носовым платком. Котенок оказался царапучим и оставил на руках ощутимые метины.Осоченко самому не терпелось узнать результаты моей деятельности. Что ж, вполне резонно. Он платит, он и музыку заказывает. А я собирался ему звонить и договариваться о встрече.— Проходите, — распахнул я дверь. — Вы очень вовремя. Я еще в восемь утра пытался вас найти.Парень передернул плечами, словно поежился. Странная и неприятная у него привычка — я еще в прошлый раз заметил это передергивание. Вошел. В низком кресле он вообще кажется невзрачным и потерянным, словно провинившийся ребенок.— Как наши дела? — это он спрашивает.Рыжий котенок мяукает, словно повторяет вопрос хозяина.— Дела наши обстоят так, что я уже плотно занялся вашим заказом. Дело изучил. И мне думается, что есть все шансы на успех. Вы в состоянии нанять своей подопечной хорошего адвоката?— Наверное...— Этого мало. На одном “наверное” ей не выехать. Надо сделать это обязательно, и чем скорее, тем лучше. Могу, если у вас нет соответствующих связей, порекомендовать из своих знакомых. Но любой адвокат стоит денег.Хороший адвокат стоит двойных денег. Вы вообще-то чем занимаетесь?— У нас с компаньоном — своя небольшая фирма. Торгуем компьютерами и комплектующими. Если хотите, могу и вам чем-то помочь.В порядке взаимообмена. У нас цены — самые низкие в городе...— Мне, к счастью, или, вернее, к сожалению, ничего не надо. Компьютером пока не обзавелся. А вообще, говорят, это дело прибыльное. Я имею в виду ваш род деятельности.В ответ — неуверенное, но слегка высокомерное хмыканье. Так профессионал оценивает суждение дилетанта. Котенок при этом тоже проявил неуважение к моему кабинету и попытался забраться на стол.— Было раньше прибыльным, пока ветер не поднялся и доллар не подлетел до потолка.Сейчас продать компьютер — большая удача.А мой мальчик и остроумием иногда блеснуть может. Это я одобряю. Только вот другого я понять не могу. Все коммерсанты жалуются на сложности своего существования. С ними в основном я и работаю, потому говорю обоснованно. Однако все они живут, как мне кажется, не так уж и плохо.— А на чем тогда держитесь?— На компьютеры мы цены почти не поднимаем. И так они для многих стали нереальными. Почти на нолях работаем. Только на расходных материалах выезжаем. У кого уже есть компьютер, тому расходные материалы так и так необходимы. Вот они сейчас и стали дорогими. Но у нас все равно дешевле, чем в других фирмах.— Значит, вытягиваете...Опять неопределенное пожатие плечами.— Пытаемся выжить.А он сегодня — мне даже интересно такую метаморфозу лицезреть, и навевает это определенные выводы — не такой беспомощный, как в первую встречу. Тогда, понятно, волновался. Или вид делал. Сейчас уже знает себе цену. Или показывает это. Осмыслил, видимо, что он оплатил услуги и вправе требовать результата. Как должно было бы быть в действительности. Но при всей внешней — почти дурацкой — его простоте и неприспособленности, он в настоящей жизни, сдается мне, совсем не такой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83