Из тех, кто оставался в городе. Мать Лешему категорически запретила ходить на допросы. А когда приносили повестку домой — дверь всегда открывала она сама, — говорила, что сын уехал отдыхать.Приедет только к началу занятий в институте.— Еще не хватало, чтобы моего сына подозревали в убийстве какой-то институтской шлюхи...— Мам, меня никто не подозревает. Просто я — один из многих свидетелей, один из тех, кто мог что-то увидеть...Тем все и закончилось. Без лишних волнений. Леший даже смеялся про себя. И удивлялся тому, что раньше мог бояться, раньше мог дрожать в испуге от каждого звонка в дверь. И ему даже понравилось нынешнее состояние — все его считают никчемным в жизни и ни на что не способным. И никто, даже родная мать не понимает, что в душе он — совсем другой.Лето входило в самую жаркую стадию.И Леший знал, что там же, вокруг того самого места сейчас много девушек. В городском бору находятся каменные карьеры, залитые гнилой водой. На берегах этих карьеров многие загорают. Но он вдруг потерял интерес к ним. Его перестали на время звать к себе горячие губы, они перестали ему сниться... Глава двенадцатая 1 — Как здоровье, майор? — спросил я.Он промычал что-то в трубку.— Ты на месте будешь через час?— Угу...— Я подъеду. Пока новостей нет?— Нет.— У меня есть. Не хотел меня вечером послушать, вот теперь и пожинай плоды своего непрофессионализма. Нюх надо иметь...Вот так я его! Получай, мент, сполна. И не чувствуй больше превосходства над частным сыском.— Что? — в вопросе настороженность.— Паша ночевал в квартире Чанышевых.— Что! — Теперь это уже не вопрос. Теперь это уже вопль и рычание раненой рыси.— Что слышал. Я сейчас звоню отсюда.Только что отправил еще одного пострадавшего подлечиться. Гальцев в этой квартире предпочитает наносить один и тот же удар. Пяткой в челюсть с разворотом.— Кто?— Сегодня утром мой основной заказчик Гоша Осоченко проезжал мимо. Посмотрел на окна и заметил мелькнувший свет. Гальцев неосторожно выходил из туалета, и свет попал на кухонное окно. Гоше не повезло, что он поймал именно эту секунду.— Не повезло?— А ты считаешь это везением?.. Тогда у нас с тобой разное представление о роли судьбы в жизни человека. Слушай дальше. У Осоченко от квартиры — свои ключи. Они были компаньонами с Чанышевым, владели одной фирмой. И на работе была связка ключей.Точно такая же, как в моем кармане. Сейчас Гоша занимается вопросом похорон и потому ключи на всякий случай возит с собой. Если приедет кто-то из родственников, чтобы поселить их в квартире. Короче, он поднялся туда.И застал Гальцева. За что получил пяткой в челюсть. Примерно, как и ты. Только тебе каблуком досталось, а ему босой ногой. Потом Паша аккуратно связал Гошу и оставил отсыпаться. И парень бы отсыпался до сих пор, но меня что-то повело туда же. Я приехал и выручил его.— Вчера около семи вечера Гальцев обчистил сейф предвыборного штаба. Пятьдесят тысяч долларов. Это даже по американским меркам — крупное ограбление. А уж по нашим... — Лоскутков от злости даже говорить стал почти нормально.Около семи вечера... Около семи вечера?Да на Пашу сейчас всех собак повесят!— Ты ничего, майор, не путаешь?— Почему я должен путать?— Вспомни вчерашний вечер. Вы слушали телефон Лангара. Откуда Паша звонил ему в это время?— Понял... — голос Лоскуткова сел и злость прошла. — Из центра города. Дважды звонил. В то же самое время. Значит, в штабе он быть не мог.— То-то. А то ты сразу — Паша... Это в тебе обида говорит на него. Не стоит обижаться, а то на тебе будут воду возить. Паша победил тебя в честном поединке. Если можно считать честным нападение двух злобных ментов с пистолетом на одного несчастного безоружного квартирного вора. На меня тоже один капитан из ФСБ до сих пор дуется. Я его сначала по ошибке в своем гараже завалил и челюсть ему сломал, как тебе — Гальцев. Потом он захотел взять реванш в спортзале. А там я ему коленом в лоб угодил. Неделю потом колено болело. Не знаю уж, как его лоб это пережил.Не уподобляйся этому капитану, а то никогда подполковника не получишь.— Ладно. Ты сейчас куда?— В фирму к Осоченко. Компьютер покупаю.— На какие шиши? Много зарабатываешь?— Клиентура оплачивает качественную работу. А без компьютера она качественной быть не может.— Себе покупаешь или “Аргусу”?— “Аргусу”.Зачем будить в злобной рыси зависть...— То-то. Скоро, похоже, и сотовой связью обзаведешься. Распустил тебя Иванов.— Уже обзавелся. Сегодня “Аргус” оплатит номер, и буду пользоваться.— Еще что-то есть? А то мне некогда.Все-таки зависть в рыси проявилась. По голосу чувствую. Не зря я осторожничаю.— Есть. У меня назрели насущные вопросы к Александре Чанышевой. Будешь ее допрашивать?— Сегодня будем оформлять документы.Отпустим под подписку о невыезде.— Торопишься. Хотя это, может быть, и интереснее. Только меня предупреди заранее, чтобы я подготовился.— Что-то знаешь?— Пустяки. Не столько знаю, сколько надеюсь на получение знаний. Потом расскажу.Я положил трубку и стал собирать разложенный диван. Подушка, как я догадался, должна храниться в специальном отделении за спинкой. Паша Гальцев не позаботился о наведении порядка, придется мне выполнить роль горничной.Когда я закрывал дверь, то услышал, как щелкнул замок этажом ниже. И потому спуститься я решил не в лифте. Соседка с четвертого этажа, та самая, которой плохо спалось из-за Валентина Чанышева — и теперь еще хуже спится после его смерти, — конечно, подслушивала и наблюдала. В дверной глазок было видно, что в коридоре у нее горит свет. Когда я проходил мимо двери, этот свет что-то закрыло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83