2 Скучно на работе бывает не только иногда трезвым сторожам на пустых складах простаивающих предприятий, но и частным сыщикам.Могу говорить об этом откровенно и обоснованно, не опасаясь, что коллеги на меня подадут в суд за клевету.Я сидел и, естественно, скучал у себя в кабинете, перекладывая на столе с места на место бумаги, в которых надобность уже отпала — по причине неплатежеспособности недавнего моего клиента. Еще бы — если на человека объявлен всероссийский розыск, то ему, понятное дело, трудно бывает заплатить. Без стука и даже без скрипа открылась дверь и вошел Лева Иванов, отставной ментовский подполковник, а ныне — мой уважаемый шеф и директор частного детективного агентства “Аргус”.— Серега, насколько я понимаю, отставному майору спецназа ГРУ положено знать если не все, то многое из такого, что простым смертным может совсем не понадобиться в жизни... — он уселся в кресло для клиентов, сразу став ниже ростом и совсем не похожим на начальника.— Предположим, — я пока не понимал, к чему он клонит.— У меня вот, представь себе, возникли проблемы дома. Внучке принесли ежа — подарили, чтоб им самим, этим дарителям, ежовой щетиной поизрасти... А он не хочет ничего есть. И вообще из-под кровати не выбирается. Только ночью чуть-чуть потопчется по комнате — и назад. Даже молоко не пьет. Может, болеет?Вопрос, надо сказать, достойный моей нынешней должности! Но и честь мундира отставного спецназовца поддержать хочется.— А это еж или ежиха? — хитро спросил я в соответствии с этим скромным желанием.— А кто ж их разберет? — озадачился Лева и стал чем-то отдаленно похож на роденовского “Мыслителя”.Здесь он, голубчик, и попался, потому как я слышал, что только еж может отличить ежа от ежихи.— Вот узнай, а потом приходи, поговорим...— А где узнать?— Ты, похоже, пенсию свою ментовскую не заслужил, если меня об этом спрашиваешь. Тоже мне, розыскник...Вот так — красиво и категорично. И пусть сам разбирается с этими колючками. Я же в доме, кроме кошек, никого сроду и не держал.— Ладно, — Лева, похоже, расстроился. — Да, к тебе сейчас клиент подойдет. Я его на тебя “расписал”, чтобы у тебя пролежней на спине не образовалось... Он сейчас в бухгалтерии. Аванс оплачивает.И шеф ушел.Надо же так... Нехорошо получилось. Человек ко мне — со всей душой, даже работу, а следовательно, и дополнительный заработок подогнал, а я его чуть ли не матом...В дверь поскреблись. Я догадался, что это не ежик Левы Иванова, и пригласил:— Да-да. Войдите, — и включил диктофон.Клиент оказался молодым человеком лет двадцати пяти — двадцати восьми. Вот его портрет: подслеповатые глаза за толстыми стеклами очков избегают смотреть прямо, но это, как мне показалось, не от нечестности, а от неуверенности в себе. А в целом — ничуть не примечательное лицо. И ничего не выражающее, кроме той же неуверенности. Однако, при всей невзрачности, лицо запоминающееся.— Здравствуйте. Меня к вам направили. Моя фамилия Осоченко, — и он протянул мне корешок от приходного бухгалтерского ордера.Я показал рукой на кресло и взял корешок.Каждое дело обычно начинается именно с этой невзрачной бумажки, которую следует просмотреть и вернуть клиенту. А потом отрабатывать оплаченную им сумму. Как правило, отработка эта бывает довольно нудной. Чаще всего в детективное агентство обращаются люди с просьбой собрать сведения или о конкуренте, или о предполагаемом компаньоне — чтобы не обжечься в каком-то деле.— Итак?— А я уже вкратце рассказывал вашему директору... — начал он, словно школьник, не выполнивший домашнее задание.— А теперь расскажите мне подробнее, — перебил я. — И смелее, молодой человек. Сегодня я сыт и клиентов съедать не собираюсь.Терпеть не могу, когда мямлят.— Вчера убили моего друга... — и долгая пауза.Неужели не мог отрепетировать свою вступительную речь перед тем, как сюда прийти?— Милиция что говорит?— Ничего пока.— Где убили?— Дома.— Убийца?— Вот в этом-то все и дело...Теперь и ежику понятно. Тому самому, который у Левы Иванова молоко пить не желает.Просто — все по полочкам разложено. Оказывается, дело в убийце. Послушаем дальше — может, и еще что новое узнаем?— Понимаете, он сам редко кололся, а жену колоться заставлял...— Убийца?— Нет, убитый. Нравилось ему смотреть, как Санька “плавает” от укола. Так и позавчера вечером было. А вчера утром она пришла в себя после дозы... Сидит в кресле, в руках — пистолет... А на полу — Валентин валяется.С простреленной головой. Сама она ничего не помнит.Опять долгая пауза.— А дальше? — вынужденно подогнал его я.— Она пошла в милицию. У них райотдел — рядом, через дорогу. И сказала, что мужа убила. Ее арестовали.Теперь я паузу поддержал. Мое скудоумие — что сделаешь, от природы я такой! — не позволило мне сразу сообразить, чего же хочет от меня настойчивый посетитель в таком ясном деле.— Санька не могла это сделать, — сказал Осоченко наконец, словно Рубикон перешел.Вот так. Теперь все ясно. Или почти все...— Вас как зовут? — спросил я.— Осоченко.— А имени у вас нет?— Есть. Гоша, — он покраснел и опять отвел глаза. Ресницы его при этом замигали так часто, словно в глаз бревно ветром занесло.Должно быть, не любит свое имя.А у меня, кстати сказать, уже включилось “зажигание”, и проявилась просто необыкновенная страсть к работе. Я старался быть вежливым:— Гоша, я понимаю, что вы по каким-то причинам переживаете случившееся, принимаете все это близко к сердцу. Но давайте сразу договоримся — вы заплатили деньги с определенной целью. Я пока не понимаю, с какой именно. Поставьте мне конкретную задачу, а потом я буду задавать вам вопросы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83