— Рассказывай, — сказал я.— Паша твой как в воду канул...— Надеюсь.— Что? — не понял он.— Надеюсь на то, что ты до него не доберешься и не получишь вдобавок к первому перелому еще один. А то с тобой вообще невозможно будет говорить. И так дикция нарушена. Ты к медикам обращался?— Переживут... — он зол. — Что ты хотел от Александры Чанышевой?— Я хотел посмотреть, как она будет вести себя, когда ты отпустишь ее под подписку.Чем займется?— Хочешь за ней установить наблюдение?— Нет. Я хочу, чтобы ты установил такое наблюдение сам. У вас же есть служба “наружки”. Запускай их в работу.— Какой в этом смысл?— Это я тебе рассказал бы при очной встрече. Ты сейчас свободен?— Жду результат экспертизы. Обещали в течение часа закончить. Так что все это время я буду на месте.— Экспертизы по какому делу?— По Лешему. Анализ на ДНК взяли и у Чанышева, и у Панкратова.— Ты Панкратова допрашивать будешь?— Буду.— Я хотел бы поприсутствовать.— Зачем? Ты же Лешим не занимаешься.— Он компьютерщик. А я приобрел себе компьютер. Хочу поговорить.— Вот еще... — Лоскутков догадался, что просто так я время терять не буду. — Приезжай через час.— Я сейчас подъеду. Пока поговорим о Чанышевой. И еще мне надо кое-какие машины проверить.— Опять “хвосты”?— Да.— Давай. Жду.Как ни жалко мне было расставаться с только что приобретенным компьютером, а все же пришлось бросить на него почти нежный взгляд и тщательно повернуть в замке двери ключ. Чтобы никто, не приведи боже, не вздумал в мое отсутствие поиграть за моим столом. Игры, кстати, мне Валера установил вместе с остальными программами первой необходимости. Естественно, программы были не лицензионные. Таковы жестокие жизненные законы нашей страны, и мне хочется попросить прощения у господина Гейтса и остальных ему подобных. На лицензионные, думаю, мне не хватило бы и всех двух тысяч.Интересно проверить — в ментовке и в ФСБ какие стоят программы?В это утро дождь вроде бы не намеревался проявить себя явно, хотя небо по-прежнему было затянуто тучами, как театральная сцена в антракте спектакля бывает закрыта занавесом.По дороге я опять обнаружил за собой “четверку” цвета “баклажан” и вторую машину — старенький и неброский “Опель-кадет”.Ведут парой. И чуть ли не профессионально друг другу передают. Кто-то их учил основательно.Я остановился и зашел в магазин, чтобы купить батарейки. И попытался сквозь витрину присмотреться. Бесполезно. На кулак они не лезут. Такое впечатление, что вообще пропали из моего поля зрения. И, тем не менее, я чувствовал, что они где-то здесь, рядом. Более того, показалось даже, что и в магазин кто-то из них за мной пожаловал, чтобы понаблюдать.Проверить это не очень сложно. Сей магазин я знаю. И потому внешне рассеянным взглядом я осмотрел первый зал, где и сделал покупку, а потом перешел во второй — в противоположный конец. Там тоже сумел присмотреться. Нет, никого не обнаружил. Тогда просто вышел через склад, с которого продают сантехнические и строительные изделия. Там всегда есть люди около открытых грузовых дверей. Так и есть. Я перешагнул сразу через два унитаза, укутанных в длинные стружки, и вышел на улицу. “Четверка” цвета “баклажан” стояла здесь, страховала возможный мой “побег”. Но в машине никого не было.Никого не было и рядом. Пустой двор. И я вовремя вспомнил о ноже Гоши Осоченко. Огляделся, подошел к машине, нажал кнопку на ноже. Лезвие выскочило настолько хищно и упруго, что просто руки зачесались — так захотелось проколоть колесо. Что я и сделал.И спокойно двинулся в обход дома к своей машине. Обернулся только на углу. За “четверкой” виднелась чья-то склоненная над колесом фигура. Можно было бы вернуться и поговорить. И оставить там хозяина в таком же состоянии, как и колесо. Но сначала предстояло выяснить принадлежность машин. И вообще, с некоторых пор я предпочитаю мирно “хвосты” наблюдать и почти на них не реагировать. Так опыт подсказывает. А то как-то не так давно я “объяснился” с “хвостом”, а его через пару минут убили. Пытались меня подставить.Дальнейший путь до городского управления я проделал со скромным сопровождением только в одну машину. Но зато ее стало больше заметно. Глава тринадцатая 1 Леший почти спокойно прожил год после первого убийства. Почти — это не потому, что милиция уже никого из студентов, принимавших участие в вечеринке, не доставала. А она и не доставала. Дело стало привычным, по нынешним временам, “висяком”. Леший и так уже совершенно не боялся милиции, понимая, что выстроил настолько правильно собственную психологическую линию поведения, что никто и ничего ему приписать не сможет.Более того, всем кажется, что его и подозревать-то смешно. И от таких мыслей на лице Лешего появилось постоянное выражение блуждающей полуулыбки, за которой скрывалось только его собственное знание происшедшего. Никто в целом мире не знает... Но знает он! Даже значимость он свою почувствовал от этого.Беспокоило его только одно — воспоминание. Ну, прямо как зубная боль. Нет, у Лешего совсем не было раскаяния. И не было чувства вины. Но он не смог ничего “сделать” с убитой там, в лесу. Почему? Откуда может у него взяться импотенция? Вроде бы ничем не болел, что может привести к таким последствиям. При службе в армии, хоть и в ракетных войсках служил, не облучался, не работал на вредном производстве. Но, прочитав кучу книг и журналов по интересующему вопросу, он пришел к мнению, что такое случается. Что это — временное явление психологического порядка. И слегка успокоился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83