– Ну, например, что я весь в своего отца. А ведь я совсем не похож на... на отца . По крайней мере, что касается женщин. Но тот, другой, – с ним у меня действительно много общего.
Тот, другой, был Морган Фергюсон. Мы оба недолюбливали его: я – из-за Монгфинд, а Мел – из-за матери. В Авалоне ни для кого не секрет, что в своё время у Бренды был роман с Фергюсоном, но даже самые злые языки признают, что их связь прекратилась ещё до её замужества. Если же подозрения Мела подтвердятся, налицо будет тот редкий случай, когда сплетники ошибались насчёт людей в лучшую сторону.
Правда, мне с трудом в это верилось. Сколько себя помню, Колин и Бренда всегда были образцовой супружеской четой. Иногда я по-доброму завидовал той семейной идиллии, в которой воспитывались Мел и его младший брат Бриан. В моей же семье идиллия была разрушена, когда мне стукнуло десять лет...
– Если это окажется правдой, – произнёс Мел, нарушая тягостное молчание, – ты не возненавидишь меня?
– С какой стати?
– За то, что я сын...
– Для меня ты сын Колина, Мел.
– Да, но в моих жилах, возможно , течёт кровь человека, который причинил тебе боль.
– Прежде всего, я сам причинил себе боль. По собственной глупости, – отрезал я; мне был неприятен такой поворот разговора. – Давай оставим это.
Мел кивнул:
– Извини.
– Ладно уж. Так когда ваша свадьба?
– Семнадцатого.
– Так скоро?!
– Нет, в следующем месяце. Соберётся толпа родственников. Надеюсь, ты тоже будешь?
– Ясное дело. Если, конечно, к тому времени вы не одумаетесь.
– Не одумаемся. Мы просто созданы друг для друга.
– И давно вы это поняли?
– На прошлой неделе. – Заметив мою ухмылку, Мел поспешил добавить: – Только ты не подумай, что это несерьёзно.
– Я так не думаю, – ответил я, хотя думал именно так. – Судя по всему, озарение пришло к вам в постели. Или я ошибаюсь?
Мел опять смутился. При всей своей распущенности он был очень застенчив, что только способствовало его успеху у женщин.
– Ну... ты угадал.
– И кто кого соблазнил? Держу пари, что Дейдра тебя.
– В яблочко! – послышался знакомый голос.
Мел посмотрел в сторону и спрыгнул со стола. Секунду спустя в поле моего зрения появилась красивая девушка со слегка вьющимися русыми волосами, наряженная в восхитительное платье из золотой парчи. Её бойкие карие глаза лучились весельем и озорством.
– Привет, Кеви, – весело произнесла она. – Чертовски рада видеть твою мордашку.
– Здравствуй, сестричка, – сказал я нежно.
Я любил Дейдру. Впрочем, её любили все – несмотря на то, что порой она бывала невыносима. У неё был потрясающий дар выводить людей из себя, а потом, с помощью одной лишь улыбки, заставлять их забыть обо всех обидах. По натуре своей она была музыкантом, но, к сожалению, в детстве родители проглядели её талант и не позаботились о его развитии. В результате Дейдра умела играть только на одном инструменте – человеческих нервах – и играла упоённо, подчас теряя чувство меры. Мало кто мог выдержать до конца её затяжные сольные концерты, и, может быть, потому три предыдущих брака Дейдры распались в рекордно короткие сроки. Последний её муж, так сказать долгожитель (он протянул почти полтора года), доверительно поведал мне, что в небольших количествах Дейдра – объеденье, но когда её слишком много, начинается изжога. Я бы ещё поспорил с терминологией, но какой смысл придираться к словам, если они достаточно верно отражают суть.
Дейдра подошла к Мелу и прижалась к нему, как кошечка. Он обнял её за талию. Я вынужден был признать, что они хорошо смотрятся вместе. Обычно Дейдра выглядит старше, взрослее, но сейчас она снова приняла облик совсем молоденькой девушки – ещё один признак того, что она влюбилась.
– Несмотря на дурные предчувствия, – с мрачной торжественностью изрёк я, – от всей души поздравляю вас и желаю многих часов счастья. Сестричка, ты каждый раз самая прекрасная невеста в мире.
– Ты неисправим, братец, – сказала Дейдра, впрочем, ничуть не обидевшись. – Всё тот же казарменный отцовский юмор... Кстати, у твоей новой блондинки отвратительный вкус.
Я немного растерялся:
– С чего ты взяла?
– Та помада, что осталась у тебя на губах, выглядит просто ужасно. Грубо и вульгарно.
– Ага. – Я тщательно вытер губы. – Это... не её помада.
– А чья?
– Моя.
– Что ты с ней делаешь?
– С помадой или с блондинкой?
– Однако ты клоун, Кеви! – рассмеялась Дейдра. – Что ты делаешь с блондинкой, я как-нибудь сама догадаюсь. Но зачем тебе помада?
– Я ем её. Очень полезно и питательно. Никакого холестерина.
– А если без шуток?
Я потупился:
– Мне так стыдно, друзья! Вы поймали меня с поличным. Я тайный гомосексуалист. Моя жизнь разбита...
– Прекрати, несносный!
– Хорошо. Это остатки грима. Я играл роль в театре одного актёра. Сюрреалистическая пьеса с элементами гротеска. Называется «Голубая мечта».
– Ключевое слово, как я понимаю, «голубая»?
– Разумеется. Но и «мечта» несёт определённую смысловую нагрузку.
– Ладно, – отозвался Мел, который моментально затосковал, когда мы с Дейдрой начали свою обычную словесную разминку. Он сразу почувствовал себя в нашей компании третьим лишним. – Вы тут поболтайте, а я пойду. Постараюсь отвлечь матушку – она уже спрашивает, где мы запропастились. Пока, Кевин. Надеюсь увидеть тебя на нашей свадьбе.
– Если она состоится.
– Не каркай. Ворон!
Когда Мел вышел, я укоризненно сказал Дейдре:
– Сестричка, тебе не стыдно совращать малолетних?
Она внимательно посмотрела на меня:
– Ты шутишь или говоришь серьёзно?
– И то, и другое.
– Я люблю его, Кеви.
– Я вижу. И это меня беспокоит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143