полтора года занимался мелкими правонарушениями, потом немного апелляциями, затем уголовными делами. Три последних года я проработал тут в качестве главного судебного обвинителя. Именно в эти годы я и полюбил здание суда. У меня было свое место в мире, ответственное положение и определенная власть. Люди здоровались со мной, называя по имени. Они искали моего расположения. Окружной прокурор поручал мне лишь исключительно важные дела — убийства при отягчающих обстоятельствах или процессы с высокопоставленными обвиняемыми. Я владел частью этих судебных залов. Здание суда было моим вторым домом.
Но невозможно оставаться в департаменте окружного прокурора вечно. Во-первых, здесь никогда не разбогатеешь, и, во-вторых, тому, кто поступает в юридическую школу, не имея хотя бы тайного желания когда-нибудь стать богатым, лучше бросить учебу на первом же году. Через какое-то время к тому же тебе надоедает постоянно иметь над собою целое напластование боссов. По крайней мере мне это надоело. Я начал тупеть от сознания того, что являюсь винтиком в машине, которую адвокаты любят называть крупнейшей юридической фирмой города. Меня начал пугать охраняющий меня в течение пяти лет значок, выданный округом. Я был функционером, работником, нанятым пожизненно. Приблизительно в это же время я получил место главного обвинителя, что заставило меня продержаться еще три года, но пора было уходить. Последний год я провел, ожидая «подходящего момента», пока не понял, что подходящим, собственно говоря, был любой из моментов. Перемена казалась жуткой — выйти в открытый мир после восьми спокойных лет в суде. Обвинители никогда не испытывают недостатка в клиентах. Они не платят секретарских или офисных рент, и все их заработки свободны от налога. Единственное преимущество, которое я сумел найти в работе адвоката, — это возможность приходить и уходить, когда заблагорассудится.
Я провел десять лет, занимаясь частной практикой, зарабатывал деньги, выиграл положенное количество процессов, что для защитника, если он достаточно опытен, означает, возможно, по одному делу в год. Тут выучиваешься испытывать чувство триумфа, когда добьешься для клиента меньшего срока заключения, чем тот, который предлагал обвинитель по взаимной договоренности сторон. Полные победы крайне редки. Девяносто с чем-то процентов всех процессов по уголовным делам заканчиваются обвинительным приговором, и это вполне справедливо. Такая статистика была у меня в уме наутро после ареста Дэвида.
Я достаточно преуспевал в своей частной практике, однако через десять лет она начала уменьшаться. Благодаря Хью Рейнолдсу она оскудела еще более. Он был избран окружным прокурором четыре года назад, появившись неизвестно откуда. На следующий же день после его назначения все в офисе стали спрашивать друг друга, кто он такой. Выяснилось, что он был адвокатом по гражданским делам, одним из тех, кто не утруждают себя даже символическим появлением в суде. Хью занимался тем, что называется офисной практикой, то есть работой, для выполнения которой нет надобности покидать стены своего кабинета. Он подписывал контракты, устанавливал суммы налогов, консультировал чиновников разных корпораций и делал прочую работу того же рода. И еще он питал скрытое, но все возраставшее возмущение по отношению к преступным элементам и откровенное — ко всей системе уголовного права. Одна из ходивших о нем историй утверждала, что решение баллотироваться на пост окружного прокурора возникло у него после того, как он не сумел отвертеться от штрафа за превышение скорости. Другая версия гласила, что такая мысль пришла ему в голову, когда ограбили его дом. В любом случае его первое известное появление в суде было связано с регистрацией в качестве претендента на пост окружного прокурора.
Пока не было соперника, открыто противостоящего ему, он воспринимался как один из обычных смехотворных кандидатов. Серьезные парни-кандидаты пробалтывались о своих намерениях, бросая тем самым пробные шары. Старый прокурор Элиот Куин, человек, под началом которого я проработал большую часть из проведенных в окружной прокуратуре восьми лет, объявил о своем нежелании баллотироваться еще раз. Это добавило новых кандидатов к предвыборной гонке. Но пока они устраивали свалки из-за общественной поддержки и злословили друг о друге в судебных коридорах, Хью Рейнолдс вынес свою кампанию непосредственно на публику. Он был кандидатом «новой метлы». Старые парни работали в канцелярии окружного прокурора слишком долго: они были больше заинтересованы в том, чтобы укусить друг друга в спину, чем в том, чтобы сделать наши улицы безопаснее. Я вынужден отдать Хью Рейнолдсу должное — он нащупал нужный нерв и настойчиво долбил именно в эту точку. Оттуда тотчас же выплеснулась еще нетронутая волна возмущения: «Черт побери! Да меня самого ограбили! Если бы я был настолько наивен, чтобы поверить, будто Хью Рейнолдс или кто другой в состоянии навести в этом деле порядок, я первый проголосовал бы за него».
Но довольно многие в это все же поверили. И во второй раз Хью вошел в здание суда уже в качестве прокурора по уголовным делам округа Бексар. Стены суда почти дрожали. Узурпатор пробовал свои силы.
Он оказался подлинным кошмаром для всякого, кто испытывал чувство страха. Его первым актом было увольнение из канцелярии половины адвокатского состава. Но отнюдь не самых молодых из работавших там юристов. В соответствии с теорией, что зараза коррупции расползается сверху, Хью уволил из своего штата наиболее опытных судебных обвинителей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125