Степан подумал о женщинах. Не о какой-то конкретной женщине, а о женщинах
вообще. Он представил себе, как в далеких городах миллионы женщин лежат в
своих уютных постелях, у каждой из них есть муж, любовник или просто друг.
Кого-то они, возможно, ждут. Кто-то должен приехать, вернуться из армии, из
командировки, из экспедиции… Только его не ждала ни одна из них. Свои недо
лгие, ни к чему не обязывающие знакомства он всегда умел обрывать резко и
навсегда.
Далеко в степи родился не оформившийся тревожный звук. Может быть, в ночи
лишь прокричала какая-то птица. Редко, но бывает в синий предрассветный ч
ас такое особое состояние души, когда кажется: нечто должно произойти, во
т-вот совершиться, оформиться в реальное действие, как этот ночной крик,
Ч но ничего не происходит. По-прежнему бесшумно и навсегда утекают проч
ь минуты жизни, и виноваты во всем, возможно, лишь мохнатые глаза звезд… Не
льзя слишком долго и слишком пристально на них смотреть. Как и тысячи лет
назад Ч для наших далеких предков Ч они сохранили в себе колдовскую си
лу. Вот только времени не осталось у нас в этом разбираться или загрубела
душа, отгороженная от звездного мира дымом больших городов, утилитарным
и задачами торопливых повседневных дел…
Под эти беспорядочно разбредавшиеся мысли незаметно для себя Степан за
дремал и почти сразу же проснулся, словно от толчка…
Он испытывал необъяснимую, все возрастающую тревогу, ни с чем конкретным
не связанное беспокойство, возможно, ему приснился какой-то кошмар, он ег
о не помнил, но, скорее всего, его разбудил все тот же назойливый резкий кр
ик ночной птицы… Степан прислушался; вокруг все было неподвижно и тихо, к
ак всегда бывает в этот последний предрассветный час ночи; лишь из палат
ки радиста доносилось тонкое попискивание морзянки. Писк пробивался ск
возь толщу эфира, чтобы реализоваться в строки какого-то сообщения. Степ
ан приподнялся, осмотрелся. Тревога не проходила. Он встал, оделся и побре
л к палатке радиста, где в этот момент материализовывалось известие о то
м самом повороте в его судьбе, которого он ждал, на который надеялся и кото
рого, не желая в этом признаться самому себе, одновременно боялся…
По неведомым причинам большому начальству вдруг стало ясно, что совмест
ная археологическая экспедиция в глубь Мексиканской пустыни, созданна
я для изучения остатков древних цивилизаций и только что согласованная
с мексиканским правительством, не может состояться без участия никому н
е известного, недоучившегося студента Степана Гравова… Степана срочно
вызывали в Москву…
В этот момент еще можно было остановиться, вспомнив о том, что за неожидан
ное исполнение заветных желаний, добытое не совсем обычным путем, цена р
асплаты может оказаться непомерно высокой. Но слишком шальной оказалас
ь удача.
Кое-что Степан все же предпринял. Вернувшись из казахстанской экспедици
и, перед тем как отправиться в Москву, он еще раз навестил агентство на ули
це Красикова и, разумеется, никого не нашел в старом мазаном доме. Объявле
ние исчезло, жилец съехал, не оставив после себя ни адреса, ни следа.
Наверно, именно тогда Степан решил, что происшедшее можно не принимать в
расчет, убедил себя в том, что инсценировка с договором была предпринята
ради пятисотки, оставленной на столе, что все остальное ему почудилось и
не имеет отношения к его удаче.
А в договоре, между тем, появился первый пункт, рыжими чернилами вписанны
й между строк…

Глава 2

Степан стоял на корме слишком долго для пассажира, уезжавшего в загранич
ную командировку, для человека, которого ждали впереди заманчивые цветн
ые радости заморских стран.
Теплоход не спешил, он отползал от пирса медленно, как огромное, только чт
о проснувшееся животное. Постепенно отдалялась кромка берега, ее уже зак
рывали волны тумана. Одна за другой рвались невидимые нити, протянутые м
ежду берегом и теплоходом. Вот исчезла, закрылась башенными кранами вышк
а маяка, и остался лишь печальный, протяжный звук ревуна. Вот померкли, пот
еряли четкость огни набережной. Степану казалось, что он слышит в звуках
ревуна странные всхлипывающие звуки. Слишком уж определенно и отчетлив
о отдалялась и исчезала за бортом земля, слишком завершенной и окончател
ьной выглядела вся процедура отхода…
Казалось, теплоходу никогда уже не удастся вернуться обратно, и он, Степа
н, видит родной берег в последний раз. Было ли это предчувствием или прост
о сказалась усталость последних дней, заполненных предотъездной суето
й, Ч кто знает?..
Степан стоял, крепко стиснув поручень, и чувствовал, как чужим и далеким с
тановится еще недавно такой знакомый и близкий берег.
Теплоход отошел от пирса за полночь, пассажиры давно угомонились, разошл
ись по своим каютам, и Степан был рад тому, что никто не нарушал в эти после
дние минуты прощания его одиночества. Мерно рокотали машины, теплоход с
трудом разрезал холодную стылую воду.
Ч Любуетесь родиной? Ч вопрос прозвучал слишком неожиданно. В двух шаг
ах от него, небрежно попыхивая сигаретой, стоял завхоз экспедиции Лев Па
влович Сугробов. С первого дня знакомства Степану не понравилась в этом
человеке его манера о вещах серьезных говорить с непременной иронией и к
акой-то скрытой издевкой. Кроме того, Сугробов умел появляться в самое не
подходящее время.
Выглядеть грубым в глазах малознакомого сослуживца, с которым, по всей в
идимости, придется провести не один день в чужой стране, Степану не хотел
ось, и потому он ответил сдержанно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34