Тело убитого ляха утащили. Народ стал расходиться. Князь Ухтомский, взяв с собой кинжал, поднялся в кабинет к Алексею Петровичу.
– Чуешь, чем дело пахнет? – спросил Витя Леху, когда они остались одни.
– А чем? – не понял тот.
– Диверсанты. Чистой воды диверсионная разработка. Надо бы нам, сержант, агентурную сеть создавать, чтоб информашку получать, сечешь?
– А как? – опять не понял Рыбкин.
– Ну, что ты заладил, – разозлился на него Витя. – Что, да как. А вот так. Тебя в милиции хоть чему-нибудь учили? Агентура нужна. Стукачи, если по-русски. Чтоб, если где чего, мы уже наперед все знали и упреждали, не ясно что ли?
– Ясно, – угрюмо ответил Рыбкин, покручивая в руках подаренную серебряную ложку, в которую при желании можно было бы разом налить кастрюлю щей, настолько она была объемная, да еще украшена резьбой, всякими кантиками. Как ее в рот-то засовывать, разольешь все.
– Только где ее взять? – неожиданно спросил Рыбкин.
– Кого? – удивился Витя.
– Да агентуру вашу.
– А-а, – усмехнулся Витя, – тут дело тонкое, вербовать надо. Вот этим мы с тобой сейчас и займемся. Я вон туда в сторонку, за дом отойду, чтоб глаза не мозолить, а ты мне давай-ка туда Стешку, Грушу да Лукиничну позови. И сам приходи, хватит в игрушки играть.
Рыбкин тут же отправился выполнять приказание Вити. Стешка и Груша пришли быстро, Лукинична же упорствовала – ей, мол, к Вассиане надо, отвар готовить. Так что Рыбкину пришлось тащить ее силком.
– Ты, мать, не кричи, не кричи, – начальственным тоном выговаривал старухе Растопченко. Всех трех женщин он усадил на скамейку под раскидистой вишней и прохаживался перед ними, заложив руки за спину, – мы тоже по серьезному делу собрались. И мы о государыне заботимся, а о государе тем паче. Так что, согласитесь, нет у нас более неотложных дел, как об их здравии, а главное, безопасности печься. Так что терпеньице попрошу, и без саботажа, без увиливаний, то есть. Рыбкин, сядь тоже, не маячь, – прикрикнул он на Леху.
– Да ладно, – отмахнулся сержант, но сел.
– Вот, значит, слушайте меня, бабоньки. Вы сами видали только что, что порядка у нас нет.
– Так я и говорю… – подала голос Лукинична.
– Сейчас, мать, слушай меня, – строго оборвал ее Витя. – У нас тут не дискуссионный клуб, а оперативка. Каждому будет дана ориентировка, а потом вопросы…
Видя, что женщины от изумления открыли рты, Витя вздохнул и постарался объяснить доступнее:
– Необходимо, бабоньки, присматривать вокруг, что да как. За людьми, что в усадьбе проживают, за пришлыми всякими, за иностранцами особенно. Вот случилось сегодня, а мы и не знаем, кто сделал, как это у него получилось. А лях этот, которого в лесу пленили, он на жизнь нашего князя умышлял. Шутка ли? Так вот, с сегодняшнего дня все, что увидите, услышите странного, подозрительного, необычного по любой причине – сразу мне пересказывайте. Весь день слушайте, наблюдайте, а вечером – на доклад, но не прямо бежать, глаза вытаращив, а по порядку. Порядок сейчас установим. Во-первых, у каждой из вас будет кличка. Так и докладывать: не Стешка видала или слыхала, а… – Витя задумался на секунду, как бы ее обозвать, – ну, ладно, Лаймой будешь. Поняла?
– Не-е-е… – на глазах Стеши появились слезы, – а почему нас как коров-то, по кличкам?
– Это для секретности, – с досадой объяснил Витя, – чтобы не догадался никто, что ты – это ты. Ясно?
Стеша в недоумении пожала плечами
– Ну, хорошо.
– Ой, я не буду! – всхлипнула вдруг Груша и закрыла руками лицо. – Я боюсь!
– А ты князя любишь? А княгиню? – спрашивал ее Витя обвинительно-скорбным тоном. – Они тебя кормят-поят. Никто не обещает, что будет легко. Конечно, трудно, а надо, надо, девочка. – Витя хотел погладить Грушу по волосам, но наткнулся на кокошник. – Извините. Вот, – деловито продолжал он, снова возвращаясь к Стеше, – значит вечером, время установим позже, подходишь не ко мне прямо, поняла, не ко мне бежишь, а вот к товарищу Рыбкину, и говоришь, мол, Лайма просит связь.
– Что-что? – снова изумились в один голос женщины
– Связь, – повторил Витя, – так это называется. Рыбкин сообщает тебе, когда и где я буду тебя ждать. И ты мне тихонечко, во время прогулки или еще как, все сообщаешь. Но долго не болтать, быстренько все. Поняли? Вопросы есть? Нет. Очень хорошо. Теперь с кличками. Значит, Стешка, мы решили – Лайма, ты Груша, – Витя потер лоб, – ты Груша Аллой будешь, запоминай. Ал-ла. Ну, а Лукинична….. Лукинична… Ну, а Лукинична – Жасмин.
– Ой!
– Что такое? – Витя обернулся: Рыбкин, пытаясь сдержать смех, упал со скамейки.
– Товарищ Рыбкин, прекратите паясничать! – рассердился Витя. – Вы же на совещании.
– Виноват, – Рыбкин поднялся, потирая ушибленное место, но все равно сдавленно хихикая.
– Всем все ясно? – еще раз обратился Витя к аудитории. – Есть вопросы, товарищи?
– Есть, – снова встряла Лукинична
– Слушаю вас. – Витя подошел к ней. Лукинична встала и, уперев руки в бока, спросила подозрительно:
– А ты кто таков, чтоб мне тут указания выдавать. Не князь, никто, вообще, без роду, без племени, иноземец заезжий. Почем я знаю, что ты сам не замышляешь чего? Девчонки-то, они глупые, они тебе поверят, а меня не проведешь – знаю я вас, окаянных, чего только не придумаете, только чтоб девок за мягкие места хватать. Так что иди ты, милок, подобру-поздорову, а то вот княгине-то матушке как расскажу, узнаешь тогда.
– Я князю жизнь спас, – Витя совсем не собирался отступать. Он уже почувствовал себя на рабочем месте и был уверен в себе как никогда. – Вот, полюбуйся, старая дура, – он показал Лукиничне перстень. – Узнаешь? Княжеский. Князь Алексей Петрович мне сегодня ночью за храбрость подарил, что я того ляха в плен взял.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105