“Похоже, все еще только начинается”, – подумал он про себя.
– Алексей Петрович! Насилу отыскал тебя! – К князю Белозерскому подскакал Ибрагим Юсупов, служивший у государя комнатным стольником. – Вот узнал, что приехал ты. Здравствуй, Никита.
Поклонившись князю Алексею, Ибрагим обнялся с Никитой.
– Лихая схватка была. Я так и понял, что Голенище подлость подстроил. Но твоя птичка молодцом, утерла наглецу клюв, – татарин погладил притихшую соколиху по головке. – Отец спрашивал, – снова обратился он к Алексею Петровичу, – когда пожалуете, видеть хочет.
– Да передай, что сегодня и пожалую. К вечеру пусть ждет.
– Тогда я к Шелешпанским заеду, чтоб проводить вас.
– Хорошо. Ну, поехали что ли? – обернулся Алексей к Никите. – Грех отставать, государь разгневается.
Князья пришпорили коней.
В пылу охоты никто не заметил двоих всадников, державшихся все время в отдалении, но внимательно следивших за ходом событий. Княгиня Вассиана, одетая в мужской костюм и спрятавшая волосы, и капитан Гарсиа де Армес подъехали к поляне, когда схватка между соколами уже началась. В решительный момент, когда красный сокол, казалось, начал брать верх, Гарсиа вопросительно взглянул на госпожу, как бы предлагая вмешаться, но та сердито одернула его: – Тебе не терпится себя показать. Ты лучше Ибрагима высматривай, да не упусти потом. Он, наверняка, князя Алексея к отцу пригласит. Да Князев ответ Юсуфу повезет. Вот ты и проследишь за ним. Гляди, не проворонь, народу-то при царе вон сколько.
Когда после беседы с князем Белозерским, Ибрагим подъехал к государю, чтобы отпроситься, а потом во весь опор поскакал через поляну и овраг к шляху, Вассиана тут же приказала Гарсиа следовать за ним.
– Да обратно поспешай, ты мне для встречи с Андомой нужен, – напутствовала она его и, отпустив поводья, поспешила домой.
ГЛАВА 6
Конец Юсуфа
Растопченко и Рыбкин приехали в Москву на день позже князей – даже не с первой, а со второй частью княжеского обоза. Только к обеду следующего дня телеги, нагруженные княжеским скарбом, который им приказали охранять, протащились по узким, неровным улочкам Китай-город а и через массивную въездную Фроловскую башню, с боевыми часами и вестовым колоколом на ней въехали в кремль.
Все окрестные улочки, застроенные как попало, сходились к Кремлю веером. По краям улиц стояло множество образов в киотах, и прохожие то и дело останавливались, крестясь и кланяясь. На каждом углу встречалась церковь. Кое-где попадались мостовые, выложенные круглыми деревяшками, сложенными одна к одной – но, как и в далеком двадцатом веке, дороги в первую очередь ремонтировали поближе к царскому двору и домам знатных бояр. В большинстве же случаев через грязь прокладывали обычные дощатые мостки. .
На торговых площадях глашатаи выкрикивали последние новости, и пока обоз дотащился по запруженным улицам до кремлевской стены, с поблескивавшими на крепостных площадках жерлами пушек и пожарными колоколами в башнях, путники успели услышать столичные известия раза три.
Кирпичная кремлевская стена с трех сторон омывалась водой: с двух сторон ее окаймляла Москва-река, с третьей – Неглинная. От них к крепостной стене тянулось множество каналов, глубоких и полноводных, на которых, как приметил Витя, даже строили мельницы. На противоположном берегу Москвы-реки сияли на солнце золоченые медные купола монастырских подворий.
Китай-город заканчивался у стен Кремля большой площадью – Растопченко догадался сам, что она называется Красной. Но в отличие от правительственной монументальности двадцатого века, за четыреста лет до перестройки она представляла собой большой и шумный рынок. Китай-город также окаймляла стена, соединяющаяся с кремлевской, вблизи которой высилась недавно выстроенная в честь взятия Казани Покровская церковь.
В доме князей Шелешпанских Витю разместили в отдельном домике для слуг рядом со свинарником. Хозяйка дома княгиня Емельяна Феодоровна очень не понравилась Вите.
“Сумасшедшая какая-то старуха”, – подумал он про себя и пожалел, что не остался на Белом озере, как советовал Никита.
Сами князья, по словам Сомыча, с утра отправились в царевы хоромы с докладом, а потом, сказывали, на охоту с соколами.
– Ох, жаль, красавицу мою белоперую потащили. Как жалко. Не уберегут, ведь, – сокрушался Сома о соколихе.
Немного отлежавшись на лавке да заморив голод большим куском холодной просоленной свинины с ржаным хлебом, Витя пошатался по двору и тут увидел, что к парадному подъезду подали экипаж. Через некоторое время на крыльце появилась княгиня Васси-ана. На ней был голубой аксамитный летник с яхонтовыми пуговицами, каждая из которых по стоимости превышала цену всего наряда. Широкие кисейные рукава, собранные в мелкие складки, перехватывались повыше локтя алмазными запястьями. Такие же серьги висели до самых плеч. Голову ее покрывал кокошник с яхонтовыми наклонами, а сафьяновые башмаки блестели жемчужною нашивкой. Поверх летника был наброшен легкий суконный плащ, опашень, красного цвета. В прорезях его висели расшитые золотом рукава летника.
Княгиня села в экипаж. Уезжать явно собралась одна, без обязательного сопровождения слуг, дворовых и нянек.
“Куда это она? – изумился Витя. – Всем спать после обеда положено, странные дела…”
Кучер уселся на одну из двух запряженных в экипаж лошадей, гикнул и взмахнул арапником. Экипаж быстро выехал за ворота. Но не успели ворота закрыться, как Витя, воспользовавшись случаем, тоже выскочил на улицу и, стараясь не привлекать внимания, пошел за экипажем княгини.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105