Анна Васильевна услышала и отвернулась, скрывая улыбку: и как это ребята рассмотреть успели!— Только помните: если в спальне, да ещё на кровати вашего питомца увижу — сразу выгоню, — строго договорила она, спохватилась, должно быть, что слишком быстро сдалась.— Обещаем, Анна Васильевна! — дружно закричали все.— Пум сам даже не полезет, он, знаете, какой умный! — убеждённо добавил Петя и, нагнувшись, ласково потрепал кудрявую спинку.— Уж и окрестить успели! — усмехнулась повариха тётя Домна. Она тоже прибежала на шум и только качала головой, глядя на кучу черепков. — Ну и пёс! Уж, действительно…А Васька долго сидел на буфете, время от времени шипел и фыркал, точно сам с собой разговаривал. Слез на пол, когда в столовой уже никого не было, и тихонько прокрался на кухню.— Поделом тебе, не задирайся, когда тебя не трогают, — встретила его тётка Домна. — Иди уж, там в плошке тебе угощение оставлено. На буфете-то сидя живот, небось, подвело?Однако Васька до того расстроился, что и есть не захотел: брезгливо ткнулся носом в чашку, подцепил лапкой какой-то кусочек и вдруг с шипением взлетел на печку: в приоткрытую дверь всунулась любопытная мордочка с кудрявыми ушками.— Ступай прочь, озорник, — весело сказала тётка Домна. — Здесь тебе делать нечего.Но скрипучая дверь отворилась пошире, и в ней появилась весёлая рожица с растрёпанным хохолком на макушке.— Тётя Домна! — Люба говорила очень серьёзно, но голубые глаза её так и прыгали от смеха. — Пум совсем даже не озорник. Он вам письмо написал, а то вы не знаете, чего ему нужно. Пум, покажи!Услужливые руки проворно втолкнули щенка в кухню. Он озадаченно попятился, чуть не наступая на бумажку, привязанную к шее.Вокруг глаз поварихи побежали весёлые морщинки.— Что же, почитаем, — так же серьёзно ответила она и, нагнувшись, сняла бумажку с мохнатой шейки. — Ишь, лентой привязали, озорники, да ещё и с бантом!За дверью послышался шёпот и приглушённый смех.«Милая тётя Домна, мне очень нужно, на чём спать в передней. И чтобы мягкая. Дай мне, пожалуйста. Все очень просят!!! Пум».Повариха минуту помедлила, лукаво покосилась на дверь, затем, нагнувшись, пошарила под печкой.— Ну как тут откажешь? Держи, писатель! Очень мягкий, как раз по твоим бокам!Свёрнутый в трубку старый половик шлёпнулся перед самым носом Пума. Он сразу понял: новая игрушка! С весёлым рычанием он вцепился в половик и, пятясь, вытащил его в коридор. Оттуда послышался громкий весёлый визг, но Пум его уже не боялся.— Молодец, Люба! — кричал Сергушок. — Колька, Петя, смотрите, это она придумала! Около нашей двери спать будет.Но проворная Люба подхватила Пума вместе с половиком и, крепко прижимая к груди, кинулась в спальню.— Девочки, ко мне! — кричала она. — Это что ж такое? Пумку отнимают и с половиком даже!Пришлось и тут вмешаться Анне Васильевне. И дело решилось не в пользу девочек.— Кто принёс Пума? — спросила она спокойно.— Петя, — сказали девочки.— Значит, Петя главный хозяин Пума, — решила Анна Васильевна. — И спать он будет около комнаты мальчиков.— Спасибо, спасибо, Анна Васильевна, — весело кричали мальчики. А хромой Петя взглянул на неё сияющими глазами и, повернувшись к Любе, протянул руки.— Дай же мне его, — попросил он, и задорная девчушка сразу перестала спорить.— Возьми уж, — сказала она тихо. — И подстилку, тоже.— Зато купать Пумку будем мы, — закричала вдруг толстушка Валя и, вытащив откуда-то принесённую мочалку, замахала ею над головой, — мыть мы будем, девочки. Правда, Анна Васильевна?— Правда, правда, — смеялась Анна Васильевна. Вы же, наверное, его лучше отмоете. И сразу, чтоб он на коврике чистый спал.— И я первая буду мыть! — кричала Валя, продолжая размахивать мочалкой. — Я первая его в окошко увидела.— А я первая дверь открыла.— А я первая погладила, — раздались голоса.Оказалось, и этот вопрос не так просто решить. Опять пришлось вмешаться Анне Васильевне.— По алфавиту будете мыть, — сказала она серьёзно, и Валя со вздохом отдала мыло и мочалку Нюре Александровой и Маше Арбузовой.В этом мальчики уже спорить не пробовали. В обшей толпе с остальными девочками они с интересом наблюдали, как действовали сияющие счастливицы Нюра и Маша.Пум здорово испугался: его намылили от чёрного носика до кудрявой пуговки, мыльная вода щипала глаза, он дрожал и повизгивал.— Подсинить надо, — сказала тётя Домна при общем смехе и плеснула синьки в последнюю воду для полосканья.— Ой, какой тоненький! — испугалась Нюра. — Одни косточки. Это он от страха, верно, похудел.— Глупая ты, это шёрстка мокрая, вот и прилипла. Высохнет, опять пушистый будет, — объяснила Маша и, завернув щенка в тряпку, унесла в комнату девочек. — Сохнуть тоже у нас будет, — заявила она решительно.Через полчаса Пум вылетел в столовую, сияя кольцами снежных кудряшек. Даже глаза его теперь блестели ярче, от мытья ли, от сытного ли обеда, или от ласки — ребята так и не разобрались.Мыть его девочки решили каждую субботу.— Пумка, мыться! — командовали очередные счастливицы.И Пум уже не боялся. Наоборот, он весело сам прыгал в лоханку. Ещё бы! За мытьём всегда следовала тёплая простынка и большой кусок сахара.Его отношение ко всем определилось почти с первого дня. Он знал и любил ребятишек детского дома. Слушался (и так же любил) Анну Васильевну и тётю Домну. Но по-настоящему всем сердцем был предан хромому Пете, своему спасителю. Дома они всегда были вместе. Когда Петя уходил в школу, Пума приходилось запирать, чтобы он не выскочил и не заблудился. И тогда щенок был безутешен: он бродил по комнатам, тоненько жалобно скулил и даже не обращал внимания на рыжего Ваську, хоть тот шипел перед самым его носом и даже замахивался лапой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93