Спустившись по лестнице, она вошла в комнату в ту минуту, когда Блетарен отвечал шевалье.
Кристина узнала своего врага, поняла случившееся и бросилась в объятия отца.
Шевалье ей низко поклонился.
— Присутствие мадмуазель де Блетарен напоминает мне, — сказал он, — что поученные мною указания приказ касаются и её тоже. А когда король повелел, мой долг повиноваться.
— Исполняйте его, мсье, — отвечала Кристина, крепко держа в объятиях отца.
— Минуту, мсье, — вскричал герцог Рипарфон, — по какому праву вы завладели этим приказом? И кто поручил вам его исполнить?
— Я мог бы отвечать, что я не знаю вас, мсье, вас, так хорошо толкующего о праве и не имеющего его, чтобы задавать мне вопросы. Но я покажу вам свой патент на должность полицейского офицера, который разрешает мне делать то, что я делаю.
Рипарфон взял патент из рук шевалье. На нем было проставлено имя Блеза-Гийома Пайо, офицера королевской полиции.
— Под этим вас никогда не знали, как мне кажется? — спросил де Рипарфон.
— Это мое дело, мсье. Патент принадлежит мне, приказ на арест — по должной форме…Вот граф де Блетарен и его дочь. Мне велено их арестовать, и я их арестую.
— Но, мсье, меня зовут Ги де Рипарфон, я пэр Франции. И я за них ручаюсь.
— Это бессмысленно.
— Вы сомневаетесь в моем слове?
— Меня это не касается…У меня есть приказ, и я его исполняю.
— Я прошу у вас только ночь, чтобы видеть его величество и говорить с ним…Если мне не удастся, тогда вы сможете отвезти ваших пленников в Бастилию.
— Ночь, герцог! Да я не дам вам и часа.
Несмотря на свое хладнокровие, Рипарфон не выдержал и топнул ногой.
— Не знаю, что мешает мне заколоть вас как собаку! — вскричал он. — И я бы это сделал, не бойся замарать своей шпаги…Но покуда я жив, вы не арестуете этого старика.
— Как вам будет угодно, мсье. Живите или умирайте, воля ваша.
Шевалье кликнул, и четыре полицейских, вооруженные пистолетами и шпагами, появились в дверях.
— Мерзавец! — вскричал герцог, хватаясь за эфес своей шпаги.
Блетарен остановил его.
— Не противьтесь, герцог, это все испортит, — сказал он. — Сделайте лучше так: берите лошадь и спешите в Марли, и если Господу угодно тронуть сердце короля нашими несчастьями, завтра вы принесете нам эту весть в Бастилию.
— Вы правы, мсье, — ответил тот. — Подобные мерзавцы не стоят чести, которую я готов был им доставить…
Ги вышел с гордым видом, и растолкав подручных шевалье, остановился в дверях павильона.
— Эй, кто там! — позвал он.
Явился слуга, отпиравший ворота.
— Седлай мне лошадь, живо, — бросил герцог.
При этих словах лицо шевалье омрачилось. Он сделал знак одному из людей, стоявших у дверей. Тот приблизился.
— Ты слышал? — шепнул ему шевалье.
— Да, — ответил ни кто иной, как Коклико.
— Если Рипарфон увидит короля, все пропало.
— Я тоже этого боюсь.
— Надо, чтобы этого не случилось. Задержи его.
— Понятно.
Рипарфон вернулся в комнату, а Коклико вышел.
— Граф, — окликнул шевалье, — я вас жду.
— Я следую за вами, мсье.
— Надейтесь, — сказал старику Рипарфон, — на рассвете я повидаюсь с королем, и если есть ещё тень правосудия на земле, к полудню вы будете свободны.
— Забудьте обо мне, — отвечал тот, — и просите короля только за мою дочь.
— Эй, подавай-ка лошадь! — крикнул герцог, сходя с крыльца.
— Мсье, — трепеща, сказал слуга, — какой-то человек сорвал седло и перерезал подпругу…И даже побил меня.
— Где он? — спросил герцог, бледнея от гнева.
— Вот он, мсье.
Слуга указал на Коклико, стоявшего небрежно опершись на дерево и скрестив ноги.
— Ты помешал ему седлать мне лошадь? — спросил герцог Рипарфон.
— Я.
— Тогда седлай её сам, и живо.
— А если нет?
— Я разукрашу твою рожу…Пошел, за дело!
Коклико не двинулся с места.
— Нам велено, — сказал он, — никого не выпускать из павильона…Так что это невозможно.
— Это значит, что я тоже пленник? — спросил герцог, обращаясь к шевалье, который оставался недвижим.
— Это значит, что будь я полицейским офицером, — прибавил Коклико, — вы бы давно молчали…
— Наглец! — вскричал герцог.
И хлыстом, бывшим у него в руке, стегнул по лицу Коклико.
Тот бросился на него и вонзил кинжал в грудь Рипарфона, тяжко рухнувшего на землю.
Кристина испустила ужасный вопль, первый крик, долетевший до Эктора, — и хотела броситься к герцогу. Шевалье схватил её поперек тела и потащил. Она испустила другой крик, слабее, и лишилась чувств. Два человека схватили Блетарена. Их поместили в карету, ждавшую за деревьями, шагах в ста от сада, и шайка похитителей понеслась во весь опор.
На другой день, около полудня, Сидализа, желавшая поздравить молодую, подъехала к павильону. Она отворила приоткрытую дверь сада, но никого не заметила. Не было никого и в павильоне. Проходя по аллее, она заметила, что трава у подножия одного дерева была примята, и остановилась. На земле лежала шляпа. Нагнувшись, чтобы её поднять, она заметила, что подол её белого платья стал мокрым и красным. Истошно закричав, Сидализа метнулась на дорожку.
Окружавшее её безмолвие ужасало. Она не могла оторвать глаз от крови, оросившей дерн и запятнавшей её платье, и трепеща от страха, закричала вновь.
Слуга, спрятавшийся после убийства Рипарфона и отъезда шевалье, вышел из своего убежища.
— Сударыня, вы? — воскликнул он.
— Что здесь случилось? — сквозь слезы спросила Сидализа.
Слуга, едва пришедший в себя, рассказал актрисе обо всех происшествиях ночи — со времени отъезда Эктора до похищения Кристины.
Сидализа, слушавшая его с невыразимым огорчением, не могла понять причины столь внезапного похищения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114