»
Он вынул из кармана горсть дукатов и очень серьезно принялся за игру. Герцогиня не обращала на него внимания; он не смотрел на нее.
По окончании игры герцогиня встала; легкое движение её длинных ресниц предупредило Фуркево. Это движение было почти незаметно, но его проницательный и верный взгляд все понял. Он пошел за герцогиней Беррийской в сад.
Она вошла в аллею, которая вела к бассейну Аполлона.
В ту минуту, когда герцогиня обернулась, Поль был рядом.
— Это вы? — она искусно притворилась удивленной. — Я думала, вы далеко…
— Я должен бы быть далеко, потому что вы желаете быть одни. Но вечер — час раздумий. Я думал о Венере, сияющей в небе, и следовал за вами против воли.
После этого небольшого мадригала Фуркево поклонился, как человек, готовый удалиться.
— Нет, — живо прибавила герцогиня, — раз вы уж здесь, так оставайтесь.
»— Наконец-то, — подумал Поль. — Сколько хитростей, чтобы добиться немного откровенности.»
— Кстати, — простодушно спросила герцогиня, — что это вы говорили мне за игрой? Я вас не поняла.
— Но, — отвечал Поль столь же простодушно, — я, кажется, говорил о непостоянстве времени…
— Да, сначала, но потом…
— Сударыня, я не смею о том вспомнить.
— Хорошо, я буду смелее, чем вы.
— Так помогите мне, сударыня.
— Вы говорили, кажется, о де Шавайе.
— Точно.
— По этому поводу вы задали какую-то загадку, решить которую я совершенно не могу.
— Это и есть причина моего смущения.
— Вы пробуждаете мое любопытство.
— Поэтому я должен объясниться?
— Сию же минуту, если не боитесь меня разгневать.
— О, сударыня, эта угроза возвращает мне мою смелость…Я скажу.
— А я слушаю.
— Но прежде, сударыня, простите ли вы меня?
— В загадке, стало быть, таится преступление?
— Почти.
— Хорошо! Вы обратитесь к отцу Телье, и он даст вам отпущение грехов.
— Берегитесь, сударыня, дело ведь идет о казначее вашего королевского высочества. А до этого рода преступлений отцу Телье нет дела.
— Да говорите же, я умираю от нетерпения.
— Итак, сударыня, казначей вашего высочества дрался на дуэли.
Герцогиня поспешно переспросила:
— На дуэли, вы говорите?
— Да, сударыня.
— И его не было, потому что он…
— Ранен, — живо прервал её Фуркево.
Герцогиня Беррийская побледнела и оперлась на мраморный пьедестал бога Пана, игравшего на флейте.
— Жизнь де Шавайе вне опасности, — продолжал Поль, — но он довольно серьезно ранен и будет оставаться в совершенном уединении на протяжении шести недель или двух месяцев.
Принцесса поднесла платок к немного дрогнувшим устам и посмотрела на собеседника.
— Вы не напрасно колебались, граф, — сказал она, — королевские указы так строги. Но открывшись мне, вы забыли только одно.
— Что именно, сударыня?
— Имя противника господина де Шавайе.
»— Вот, наконец, переходим к главному,» — подумал Поль.
— Что ж, вы опять колеблетесь? — продолжала она.
— Он перед вами, сударыня.
— Вы, вы, его друг, самый искренний! Это невозможно, — вскричала она.
— Если другой утверждал бы мне это, я усомнился бы, как ваше высочество. Но согласитесь, сударыня, что мое свидетельство в этом случае не может быть подозрительным.
— Причина этой дуэли, причина, мсье?
— Причина, сударыня, из числа тех, — отвечал Поль, смело преклоняя колено, — которые поверяют на исповеди, шепчут в летние ночи нежному зефиру, пересказывают внимательным и молчаливым озерам. Ее нетрудно угадать!
Дерзость этого движения и ещё более неожиданность этих речей смутили герцогиню Беррийскую. Взволнованная и раскрасневшаяся, она смотрела на молодого человека, стоящего на коленях, и сделала, наконец, ему знак встать.
Поль грустно покачал головой.
— Нет, сударыня, не прежде, чем вы простите мне мое преступление. Я не заслужил этой милости и надеюсь только на ваше великодушие.
— Но, мсье, встаньте же; кто-нибудь может зайти и вас застать…
Поль думал, что он бы точно мог заночевать в Бастилии, войди сейчас кто-нибудь. Но такая безделица его не пугала.
— Мне нужно прощение моей вины, сударыня. Если я не получу его, я останусь у ваших ног с опасностью умереть.
— Ну, мсье, не умирайте, — вздохнула принцесса. — Довольно и одного раненого. Я принуждена вам простить…Но с условием.
— Приказывайте, сударыня.
— Не возобновляйте нашего разговора.
В аллее послышались шаги, и герцогиня исчезла, подобно лани.
Поль видел, как она бежала во мраке, и встал.
»— Не прав ли был Эктор?» — подумал он.
ГЛАВА 44. ПРИДВОРНЫЙ ЛАКЕЙ
После всех тревог предшествующих дней наступило полное спокойствие. Погребенный в уединении павильона, Эктор жил для Кристины и предавался мыслям о счастье. Его отсутствие при дворе, замеченное людьми, привыкшими за всем наблюдать, приписано было болезни, в которую одни верили искренне, другие притворялись, что верили, что было одно и то же. Одна только герцогиня Беррийская, может быть, помнила о нем, но не показывала вида. Мсье де Фуркево, выдумавший такой чудный предлог для дуэли, смело вступил в область любезных отношений и вел себя как подлинный Амадис. Что касается шевалье, он исчез, и пребывание его в Париже оставило так же мало следов, как полет ласточки в воздухе. Он больше не появлялся в гостинице «Царь Давид» и, несмотря на неутомимые поиски брата Иоанна, чей изобретательный ум истощался в новых хитростях, не удалось открыть, где скрылся их неуловимый враг.
Это полное спокойствие тревожило больше всего Сидализу. Она видела и слышала шевалье. Холод пробегал по её жилам при одной мысли о нем. В один день он открыл перед ней тайные бездны своей души. Она углубилась до дна в это бесстыдство и коварство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114