Пенни не успела пообедать, но несколько минут назад Бриджит принесла ей на подносе несколько кусков пирога и пухленькие хрустящие корнишоны. Не отрываясь от еды. Пенни разглядывала в газете фотографии собственной персоны, сделанные в предыдущий уик-энд во время ее авантюрного полета на парашюте.
Слава Богу, она даже наполовину не выглядела такой смехотворной и толстой, как ожидала.
По правде говоря, это был просто фантастический, пьянящий полет высоко над волнами. В этот момент она наконец-то хоть на некоторое время ощутила себя свободной, как птица. И весь тот день прошел просто великолепно. Дэвид буквально светился от гордости за ее успехи, когда Пенни, грациозно завершив полет, погрузилась в волны. Развернув катер, он подъехал, чтобы забрать ее на борт, а Пенни приняла его помощь с теплотой и без раздражения.
Уже потом, одевшись, Пенни слушала, как Дэвид исполнял «Благодарю небеса за маленьких девочек», стоя на эстраде, специально возведенной для солистов. Она смеялась от души, наблюдая, как в Дэвида летели помидоры, персики и прочие дары земли, а он упорно, во весь голос, продолжал терзать слух зрителей. Только когда Дэвид и Самми схватили Пенни за руки и потащили к морю, она, опасаясь, что ее искупают прямо в одежде, пообещала больше не смеяться. Эта сцена и была запечатлена на одной из фотографий: Пенни умоляла Дэвида и Самми отпустить ее, а зрители требовали окунуть поскорее в море.
На другой фотографии они вдвоем с Дэвидом брели назад к берегу, промокшие до нитки.
Да, день проходил просто великолепно, пока не появилась Мариель. С этого момента Дэвид просто перестал замечать Пенни. Самми поддразнивала сестру, говоря, что она ревнует, и по-своему была права, но это была не та ревность, о которой думала Самми. Пенни не имела привычки обманывать себя по поводу своих чувств, да она никогда и не отрицала того, что Дэвид был привлекательным мужчиной. Мало кто мог устоять перед его обаянием, но если бы у нее имелось хоть малейшее чувство к нему, помимо чисто физического влечения, Пенни определенно поняла бы это. Нет, причиной ее плохого настроения отнюдь не являлась неразделенная любовь к Дэвиду. Просто Мариель выглядела потрясающе сексуально в коротком белом платье, облегавшем превосходную фигуру. Пенни, промокшая, испачканная в песке, с растрепанными волосами, почувствовала себя рядом с ней уличной попрошайкой. Не было ничего удивительного в том, что вскоре после появления Мариель Пенни и Дэвид поругались.
Сейчас Пенни уже не могла вспомнить, что явилось причиной раздора, — может быть, невыносимая привычка Дэвида относиться ко всему, а к ней особенно, как к хорошей шутке. Засовывая в рот последний кусок пирога, Пенни со злостью думала об этом. Ну почему она не может хотя бы один раз — только раз! — продемонстрировать всем, включая Дэвида, непреклонность и чувство собственного достоинства, которых требовала ее должность!
Кусок пирога, оказавшийся слишком большим, забил ей весь рот, но, будучи одна в своем кабинете, Пенни легко справилась бы с этим. И надо же было Дэвиду появиться в дверях ее кабинета в самый неподходящий момент…
Черт бы его побрал!
Пенни смотрела на Дэвида как зачарованная. Кусок пирога, раздувший ей щеки, был настолько большим, что она не могла даже пошевелить его языком и, что было ужаснее всего, не могла произнести ни слова.
На лице Дэвида как всегда блуждала усмешка, но рот его окончательно растянулся до ушей, когда он взглянул на ее раздутые, покрасневшие щеки.
— Не обращайте на меня внимания, — по-рыцарски великодушно промолвил он.
Пенни напрягла челюсть, пытаясь протолкнуть пирог поближе к зубам, но для этого ей надо было раздвинуть челюсти. А как она могла сделать это, если Дэвид стоял и пялился на нее, усмехаясь, словно она маска из тыквы на празднике в День всех святых?
Дэвид сел, закинув ноги на стол Пенни, заложил руки за голову и продолжал в упор смотреть на нее. Пенни готова была испепелить его взглядом, но тут, к ее жуткой ярости, Дэвид рассмеялся.
— Вы не хотите взглянуть на себя в зеркало? — любезно спросил он.
Пенни попыталась предложить ему убраться из ее кабинета, но с губ слетело только бессвязное мычание и несколько влажных крошек.
— Простите? Что-то я не совсем вас понял. — Эта игра, похоже, все больше нравилась Дэвиду.
Пенни ринулась в закуток, где находилась небольшая кухня, кое-как выплюнула пирог и, разгневанная, вернулась в кабинет.
— Вы когда-нибудь стучите в дверь, перед тем как войти? — ледяным тоном обратилась она к Дэвиду.
— Иногда бывает, — ответил тот, по-прежнему улыбаясь. — Так что у вас за срочное дело?
— Срочное дело, — передразнила его Пенни, — возникло в субботу вечером, а сегодня у нас среда. Где же вы были раньше?
— В субботу вечером? — удивился Дэвид. — Но мы же виделись в воскресенье!..
Пенни почувствовала, что краснеет.
— Да, но я тогда не вспомнила о нем, — промямлила она, понимая всю нелепость такого оправдания.
— Так в чем проблема? Почему вы не поговорили об этом с Пьером?
— Потому что это вы предупредили меня о подозрительных личностях, которые согласно вашим дурацким предсказаниям пристали ко мне в субботу вечером. Я хочу знать, кто они такие? И что вообще происходит?
Все с той же снисходительной усмешкой, которую, похоже, ничем нельзя было убрать с его лица, Дэвид сказал:
— Поздравляю вас. Пенни. Теперь вы точно знаете, что приехали на Лазурный берег.
— Черт побери, о чем вы говорите?
— Вы правда не догадались, кто они такие?
— Если бы догадалась, то не стала бы спрашивать вас!
— Это, пышечка моя, мафия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177