Мотив преступления неизвестен. Убийца тоже неизвестен, если только Кейти Маркус его не кокнула, что маловероятно, так как Шон услышал бы об этом. Истинное раздолье для журналистов. Если подумать, то последние год-два подобных сенсационных материалов город им не предоставлял. Наврут с три короба, столько нагородят, что канал выйдет из берегов.Нет, Шон этого не хотел, но весь предыдущий опыт убеждал его, что этого не избежать. И он стал пробираться по склону туда, где белел экран, не сводя глаз с Крозера и Фрила и пытаясь по еле заметным жестам и поворотам их голов прочесть неизбежное, что Кейти Маркус найдена, — новость, которой предстоит взорвать Плешку. И дело не только в Джимми — он, возможно, будет в шоке, оглушен. Дело в этих полоумных братцах Сэвиджах. Досье на каждого из них в Отделе тяжких преступлений ни в одну папку не влезает, и просто стыд, что им всякий раз удается выкрутиться. Шон слышал, как парни из городской службы говорили, что субботний вечер без очередного Сэвиджа в камере предварительного заключения такая же редкость, как солнечное затмение. Полицейские сбегались, чтоб самим удостовериться в этаком чуде.На эстраде под экраном Крозер коротко кивнул, и Фрил стал крутить головой в поисках Шона. Наконец он встретился с ним взглядом, и Шон сразу понял, что дело переходит в ведение его и Уайти. На подходе к ступенькам листья на тропинке были окрашены кровью, кровь была и на ступеньках перед дверью.Оторвавшись от следов крови на ступеньках, Конноли и Суза сумрачно кивнули Шону, после чего опять занялись разглядыванием щелей на лесенке. Карен Хьюз привстала, выпрямилась, и Шон услышал жужжание фотоаппарата — звук перематываемой пленки. Карен достала из мешка новую пленку, потом щелкнула, открывая аппарат. Шон заметил, что на лбу и висках ее светлые волосы потемнели от пота. Поглядев на него без всякого выражения, она бросила в мешок использованную пленку и перезарядила аппарат.Уайти все стоял на коленях рядом с медицинским экспертом, и Шон услышал резкий шепот:— Ну что?— Как я и говорил.— Теперь это точно, так?— Не на сто процентов, но я склоняюсь к этому.— Черт!Взглянув через плечо, Уайти увидел приближавшегося Шона и покачал головой, ткнув пальцем в медицинского эксперта.По мере того как Шон поднимался на ступеньки, их спины все меньше закрывали от него дверь, и наконец он смог заглянуть внутрь, за дверь. Там, в тесном, не больше трех футов в ширину пространстве находилось скрюченное тело: в сидячей позе, спина уперта в левую стенку, поднятые ноги — в правую, и первое, что пришло на ум Шону при виде тела, — это зародыш на экране аппарата УЗИ. Левая нога была босая и в грязи. Щиколотку обвивало то, что осталось от носка, сбившегося и порванного. На нем тоже налипла ссохшаяся грязь. Одну туфлю она потеряла в парке, но другая была на месте. Убийца, должно быть, преследовал ее по пятам. И все же она успела спрятаться. Значит, на какое-то мгновение она от него оторвалась. Наверно, что-то его задержало.— Суза, — позвал Шон.— Да?— Пошли несколько человек по пути следования. Поищите в кустах, нет ли лоскутков одежды, содранных кусочков кожи, всякого такого.— Один человек уже изучает следы.— Мало. Надо еще. Займешься?— Займусь.Шон опять взглянул на тело. На девушке были темные брюки из мягкой материи и синяя блузка с широким воротом. Ярко-красный пиджак был порван, и Шону подумалось, что она принарядилась: для девчонки с Плешки это не каждодневная одежда. Была на празднике или, может, на свидании.А кончилось все этим тесным закоулком, и последнее, что она увидела или, может быть, вдохнула в себя — это плесень на стенах.Казалось, она забралась сюда, чтобы укрыться от проливного красного дождя, но капли его застряли в ее волосах, запачкали ее щеки, испещрили одежду подтеками. Колени ее были прижаты к груди так, что правый локоть упирался в колено, сжатый кулак застыл у уха, и опять Шону пришла на ум мысль о ребенке: не взрослая женщина, а ребенок свернулся там, прогоняя от себя какой-то ужасный звук. Хватит, перестань, говорило мертвое тело. Перестань, пожалуйста.Уайти посторонился, и Шон присел на корточки возле дверного проема. Несмотря на кровавые подтеки и лужи крови под телом, несмотря на плесень на цементных стенах, Шон мог уловить запах духов, еле ощутимый, намек на запах, сладковатый, нежный, легкий, сразу навеявший воспоминания о свиданиях в колледже, о полумраке машины, лихорадочном расстегивании одежд, трепете тела. Под пятнами Шон разглядел синяки. Они были на запястье, на плече, на икрах ног. Он понял, что это следы ударов.— Он что, бил ее?— Похоже. Видите, голова в крови? Это он раскроил ей макушку. Наверное, он сломал об нее то, что держал в руке, — такой силы был удар.За экраном был свален в кучу загромоздивший проход хлам, деревянный помост и что-то наподобие театральных декораций: корабли, церковные шпили, выглядывал нос какой-то лодки, похожей на венецианскую гондолу. Все это не давало ей возможности шевельнуться. Как в норе. Если преследователь, кто бы он ни был, обнаружил бы здесь жертву, она бы пропала. И он ее обнаружил.Он открыл эту дверь, и она, вся сжавшись, пыталась защитить свое тело, не имея в арсенале иного оружия, чем собственные руки и ноги. Склонив голову, Шон осмотрел со всех сторон сжатый кулак, заглянул в лицо. На лице тоже были кровавые подтеки, а глаза были сомкнуты так же плотно, как кулак, сомкнуты сначала страхом, а уж потом трупным окоченением.— Это она? — спросил Уайти Пауэрс.— А?— Кэтрин Маркус, — пояснил Уайти. — Это она?— Угу, — произнес Шон.Под подбородком справа у нее был маленький шрам, еле заметный, а с годами и вовсе сгладившийся, но при встречах с Кейти шрам этот обращал на себя внимание как единственный изъян в ее безупречном облике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133