Остановившись, мы разбили как могли лагерь, принимая во внимание, что вокруг нас по-прежнему расстилалась негостеприимная пустая равнина. Несмотря на усилия Шейри, мой страх перед тем, что меня окружало, а точнее, не окружало, был такой же сильный. Я боролся с ним, надвинув капюшон на самый нос и глядя только на землю под ногами. По-прежнему внутренним оком я видел открытые просторы, но так хотя бы они не мешали мне идти.
Ясно, что больше всего нас заботила вода. Еда у нас тоже была, но мы могли позволить себе лишь маленькие порции, потому что человеческое тело способно протянуть без еды гораздо дольше, чем без воды. Я глотнул немного воды из бурдюка, подержал ее во рту, а потом проглотил. То же сделала и Шейри.
Я глянул вдаль, вперед, — похоже, это был юго-восток. Горная гряда выглядела все такой же далекой, как и раньше. Воздух мерцал от жары — я никогда такого не видел. Мне в голову вдруг пришла мысль.
— Вон те горы… это оттуда алмаз?
— Может быть.
О боги, эта женщина иногда вызывает просто бешенство. Честно говоря, всегда. Мне захотелось обругать ее от досады, но я решил воздержаться. Во-первых, уж очень было жарко, чтобы так напрягаться, а во-вторых, неразумно ссориться с тем, кто практикует магию. Но тут мне пришла в голову другая мысль, и я спросил, лежа, как и Шейри, под плащом, чтобы хоть немного уберечься от палящего солнца:
— Как ты считаешь, твои магические возможности восстановились? Какой-нибудь ливень сейчас бы пригодился.
Но Шейри только покачала головой, вроде даже с отчаянием. Ничего. Ничего у нее не было.
Я кивнул и еще раз взглянул на горы.
— Может быть, — повторил я ее ответ тоном неприкрытого отвращения. — Что заставляет вас, плетельщиков, так ценить и любить секреты?
— Мы их не любим, — возразила Шейри. — Мы их копим. Это вы их любите. Поверь мне, если бы вы знали, что у нас за секреты, вам бы они были не нужны.
Потом мы долго сидели не шевелясь, чтобы не расходовать силы, ели совсем мало и дожидались, когда сядет солнце. Все это время я беспокоился, что Беликоз со своими людьми может нас догнать. Я говорил себе, что им тоже нужно отдыхать и тоже не захочется пересекать Трагическую Утрату под палящим солнцем. Я даже пытался убедить себя, что Беликоз мог повернуть назад, решив, что мы погибли в свирепых волнах. Но при этом меня не покидало чувство, что я сам себя обманываю и в любой миг мы увидим его на равнине, несущегося к нам во весь опор, а нам и спрятаться негде, негде спрятаться…
В таком настроении особенно не расслабишься.
Я задремывал и просыпался, что никак не благоприятствовало отдыху. Как только я засыпал покрепче, так сразу оказывался в Ба'да'буме, а вокруг собирались тени, или снова я шел по Среднему Пальцу, и вокруг бушевали волны, или в пылающей таверне на меня прыгала Бикси.
Я проснулся, вздрогнув, весь в испарине и увидел, что солнце уже почти село. Невдалеке я заметил Шейри, свернувшуюся клубочком и тихонько посапывавшую. Я почувствовал зависть и гнев. Как она может так спокойно спать?
О боги! Пожар, тени, гонка по Пальцу… Сколько всего прошло времени? Несколько дней или недель назад я был счастлив и жил спокойно, и в один миг вся моя жизнь кончилась… а все из-за этой девушки, которая спит тут с такой безмятежностью, что ее можно принять за существо, ни в чем не повинное. Я же не сплю в кровати и не вижу сладкие сны в «Буггер-зале», а лежу навзничь в этой проклятой пустыне, стараясь, чтобы недавно обретенная боязнь открытых пространств не парализовала мою волю.
Тут я понял, что Шейри разглядывает меня сквозь полуприкрытые веки.
— Ты проснулся, — сделала она явно лишнее замечание.
Голос ее оказался хриплым и ломким от сухости. Не говоря ни слова, я вручил ей один из бурдюков.
Она помотала головой.
— Я подожду.
— Не надо. — Я и сам говорил почти так же, как она. — Если свалишься, мне от тебя никакой пользы не будет.
— Приятно такое сочувствие, — произнесла Шейри без всякого намека на иронию, но все-таки взяла бурдюк и сделала несколько малюсеньких глотков.
Мы посмотрели друг на друга, и я задал вопрос, который меня очень занимал:
— Почему ты меня не бросила?
Шейри чуть склонила голову.
— Бросить тебя? Что ты имеешь в виду?
— Когда я был…
Я задумался, подыскивая подходящее слово.
— Не в себе.
Наконец я его нашел.
Я старался смотреть только на Шейри, чтобы сузить обзор, иначе бесконечность вокруг снова стала бы мучить меня.
— То есть когда ты лежал и никакой пользы от тебя не было?
Я поморщился, услышав такие слова, хотя и сам их только что употребил. Кажется, Шейри была довольна, что бросила мне мои же слова. Но я не хотел заострять на этом внимание.
— Да, вот именно, — сказал я со всей прямотой, на какую был способен. — Я ни на что не был годен ни тебе, ни себе самому. Почему ты не ушла, оставив меня? Ты же меня не любишь, это ясно. Ты просто меня ненавидишь после того, что случилось с кольцом. Я бы решил, что ты воспользовалась случаем и пошла своей дорогой, а то и кинжал могла бы воткнуть мне между ребрами, чтобы отомстить.
— Как правило, плетельщики не увлекаются местью, — сказала Шейри.
— Не увлекаются? Ты пыталась лишить меня жизни при помощи молнии.
— Ну… я никогда не соблюдала особых правил, — признала плетельщица. Это было похоже на шутку, но она не улыбалась. — Мы имеем дело с силами природы, — продолжала она. — Природа обычно все замечает и соответствующим образом отвечает на воздействие. Дурные дела вызывают дурные последствия, Невпопад. За ними следует наказание.
— А это что? — спросил я, указывая на пустоту вокруг. — Моей таверны больше нет, у меня опять ничего не осталось в этой жизни, я снова спасаюсь от не знающих жалости безумцев-варваров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135