«Да что же у них там творится?» – размышлял он, пытаясь унять колотящееся сердце.
Всё оказалось до гениальности просто: хитрая Лебедушка отвлекла Салтана поцелуем и, пока он таращил на нее полные страсти глаза, ловко капнула в царственный нос.
– Ах так! – гневно взревел Салтан. – Я-то думал, ты от души ко мне прильнула, а тут вон какое коварство затеялось!
– Да ведь о тебе забочусь, – обиженно надулась царица. – Не нравится – убирайся вон. Мужлан неотесанный.
И сладкая парочка расселась по противоположным углам огромной кровати, не глядя друг на друга.
У Ивана начали затекать ноги. Стараясь не шуметь, он попытался устроиться поудобнее, однако размеры сундука не позволяли свободно маневрировать. Запутавшись в ажурных панталончиках, детектив совсем приуныл. От спертого воздуха кружилась голова. Требовалось срочно приподнять крышку, но ершистый Салтан, как назло, уселся точнехонько напротив его не приспособленного к нуждам постояльцев укрытия.
«Нет, если так и дальше пойдет, Егор меня может не дождаться. Сгорю на работе, не успев выполнить свою миссию… То есть задохнусь».
Наконец кровать снова заскрипела, и раздался виноватый голос Салтана:
– Ну, прости меня, Лебедушка!
Государь принялся потихонечку передвигаться в сторону царицы.
– Да ведь я… Да ради тебя я готов на такое! Ну, хочешь, горчичники мне на пятки налепи? Всё выдержу!
Лебедь звонко расхохоталась:
– Какой ты у меня, однако, герой! Жаль только, горчичников нету. А сделаю-ка я лучше тебе массаж расслабляющий, экзотический. А то больно напряженный ты да нервный.
– Станешь тут нервным, когда в нос пипеткой лезут, – пробурчал Салтан. Лебедь оставила его реплику без внимания:
– Давай, Салташа, рассупонивай кафтанчик да ложись поудобнее.
И тут обливающийся потом Иван услышал звук легких шагов, приближающихся к сундуку. Судя по всему, царица решила переодеться перед массажем. Волна ледяного ужаса накрыла Птенчикова с головой, к горлу подступила предательская тошнота.
«Если Салтан обнаружит меня в сундуке – это конец. Такой разбираться не станет – проткнет на месте острым мечом. Эх, собачья жизнь…. А может, сигануть из сундука прямо сейчас да с диким воплем – к двери. Они и понять ничего не успеют». – Мысли сталкивались и разбегались в разные стороны, подобно обитателям потревоженного муравейника.
Птенчиков замер в низком старте, готовый в любую секунду броситься прочь, но… легкие шаги обошли его убежище стороной и направились в сторону окна. Царевна прикрыла ставенки:
– Упаси Бог, продует! – и снова вернулась к Салтану.
Едва не плача от облегчения, Иван вытер покрывшийся испариной лоб какой-то расшитой вещицей, которую он машинально извлек из кучи подобных.
– Вот так, вот так, – ласково приговаривала Лебедушка, склоняясь над государем, который закряхтел от удовольствия в ее крепких руках. Иван наконец обрел доступ к воздуху и судорожно задышал, готовясь к новым испытаниям. «Когда же это закончится? – думал он возмущенно. – Неужели нельзя просто лечь спать? Пожалуй, придется искать способ отвлечь неугомонных влюбленных, чтобы незаметно покинуть сундук».
Вдруг ночную тишину нарушил душераздирающий вопль:
– Ведьма! Ведьма!
Вопль летел издалека, и тут же послышался топот множества ног, спешащих по извилистым коридорам.
– Это еще что такое? – недовольно пробурчал Салтан.. – Ну, Лебедушка, и жизнь в твоем государстве!
– Ох, и не говори, Салташа…
– Пошли, что ли, поглядим на енту ведьму.
Закаленные в государственных тревогах голубки подскочили со скрипучей кровати и на удивление оперативно покинули светелку. Не веря своему счастью, Иван откинул крышку сундука.
Что же это за ведьма так бесцеремонно вклинилась в тонкий процесс установления тесных контактов на межгосударственном уровне? Чье появление спасло Птенчикова от мучительной гибели в древнем сундуке, не оснащенном кондиционерами? О, в двух словах об этом не расскажешь. Столь знаменательное явление нечисти нужно наблюдать собственными глазами. Пик…
…От пережитых волнений Бабариха никак не могла заснуть. Ворочаясь в своей постели, она снова и снова вспоминала события минувшего вечера, вздрагивая от малейшего шороха. Внезапно дверь в светелку начала бесшумно открываться. Старуха вжалась в тонкий матрац и дрожащими руками вцепилась в покрывало. В неверном свете свечи на пороге появилась высокая фигура в белом саване. Черные как смоль волосы рассыпаны по плечам; лицо, иссеченное глубокими морщинами, отливает синевой могильной; зеницы огромные, немигающие, горят ярко-зеленым пламенем… Едва касаясь пола, фигура стала приближаться к кровати, на которой затаилась Бабариха.
– У тебя есть то, что принадлежит мне, – утробным голосом завыло привидение.
Бабариха в ответ принялась выстукивать зубами невероятный по сложности ритмический рисунок.
– Отдай мне тобою украденное! – не унималось привидение.
Старуха, проявив неожиданно прыть, соскочила со своего ложа прямо вместе с одеялом и, отбежав в дальний угол светелки, принялась меленько креститься, причитая:
– Чур меня, чур!
Но привидение крестного знамения не убоялось. Оно продолжало гнуть свое, медленно приближаясь к Бабарихе:
– Отдай волшебную скатерку! Верни мою рабыню, в нее заточенную!
– Рабыню твою не брала, и скатерки у меня нету, – неожиданно заявила Бабариха, подвывая от ужаса.
– Как – нету? – растерялось привидение.
– А так. Хошь, одеяльце возьми? – вступила в переговоры бабуська.
– Какое еще одеяльце? – возмутилось привидение, поправляя волочащийся по полу подол савана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90