Он очень ловко управлялся с кинжалом и
любил разрушать легенды - в точности как я и мой отец.
Мара: Не печалься. Когда мы поженимся, жизнь станет куда более
увлекательной.
Фафхрд: А вот тут ты не права, милая Мара. Подожди, дай мне
объяснить! Стоит нам пожениться, как Мора переложит на тебя всю готовку и
работу по шатру. Она будет обращаться с тобой на семь восьмых как с
рабыней и на одну восьмую - в лучшем случае - как с моей наложницей.
Мара: Вот еще! Ну нет, Фафхрд, тебе еще предстоит научиться держать
собственную мать в повиновении. Но не бойся, дорогой мой. Ты, понятное
дело, еще не знаешь, каким оружием располагает молодая и неутомимая жена
против старой свекрови. Я поставлю ее на место, даже если мне придется ее
отравить - не до смерти, конечно, а просто, чтобы она стала послабее. Не
пройдет и трех лун, как она будет трепетать от одного моего взгляда, а ты
зато почувствуешь себя мужчиной. Я знаю, ты у нее единственный ребенок,
твой бешеный отец погиб молодым, поэтому она и получила безграничную
власть над тобой, однако...
Фафхрд: Имей в виду, распутная и ядовитая ведьмочка, ледовая моя
тигрица, что я чувствую себя вполне мужчиной и намерен доказать это без
промедления. Защищайся! А ну-ка!
Сугроб снова задергался, словно извивающийся в корчах гигантский
белый медведь. Вскоре он медленно издох под звуки систров и треугольников
- это звенели сверкающие кристаллики льда, в невероятном количестве
наросшие на одеждах Мары и Фафхрда за время их диалога.

Короткий день стремительно приближался к ночи, словно сами боги,
управляющие солнцем и звездами, хотели поскорее посмотреть представление.
Хрингорл совещался со своими приспешниками Хором, Харраксом и Хреем.
Они хмурили брови, многозначительно кивали и один раз даже упомянули имя
Фафхрда.
Самый молодой муж из всех мужчин Снежного клана, этакий тщеславный и
бессмысленный петушок, попал в засаду и был забит снежками до потери
сознания дозором снежных жен, заставшим его за бесстыдными разговорами с
актрисой-минголкой. Его супруга, которая азартнее прочих закидывала его
снежками, принялась нежно, но очень медленно возвращать его к жизни, желая
иметь душевный покой в течение двух дней, что давалось представление.
Мара, счастливая, словно снежная голубка, забежала к ним в шатер,
чтобы помочь по хозяйству. Однако, когда она понаблюдала за беспомощным
мужем и ласковой женой, ее улыбки и чуть задумчивая грация куда-то
исчезли. Девушка сделалась напряженной и при всей ее уравновешенности
суетливой. Трижды она открывала рот, желая что-то сказать, но в конце
концов ушла, так и не проронив ни слова.
В женском шатре Мара с остальными ведьмами поколдовали немного, чтобы
вернуть Фафхрда домой и заморозить ему чресла, после чего принялись
обсуждать более серьезные меры, направленные против всех сыновей, мужей и
актрис вообще.
Второй заговор никак не подействовал на Фафхрда, вероятнее всего
потому, что как раз в это время он принимал снежную ванну - ведь любому
известно, что колдовство практически бессильно против тех, кто сам
подвергает себя воздействиям, на достижение которых направлены чары.
Расставшись с Марой, он разделся, нырнул в сугроб и растерся с ног до
головы сухим обжигающим снегом. Затем он воспользовался колючей сосновой
лапой, чтобы стряхнуть с тела снег и получше разогнать кровь по жилам.
Одевшись, он почувствовал, что начинает действовать другое заклинание, но
не поддался, а тайком пройдя в шатер двух старых торговцев-минголов Закса
и Эффендрита, которые водили дружбу еще с его отцом, лег и проспал там на
шкурах до самого вечера. Там материнские заговоры достать его не могли,
поскольку согласно обычаю шатер считался мингольской территорией. Правда,
его крыша вскоре покрылась неестественно толстым слоем кристалликов льда,
и старые минголы, сморщенные и проворные как обезьяны, принялись со звоном
сбивать их длинными шестами. Этот звук исподволь проникал в сновидения
Фафхрда, но не будил его, что страшно раздражило бы Мору, узнай она об
этом - колдунья считала, что наслаждения и отдых мужчинам вредны. А
снилось Фафхрду, что Влана плавно изгибается в танце, одетая в платье из
тонкой серебряной сетки, украшенной мириадами крошечных серебряных
колокольчиков, - это видение раздражило бы Мору сверх всякой меры, но в
данный момент она по счастью не пустила в ход свой дар читать мысли на
расстоянии.
Сама Влана дремала, а одна из девушек-минголок, которой актриса
заранее заплатила целый смердук, меняла снеговые компрессы, а когда губы
Вланы становились сухими, вливала в них несколько капель сладкого вина. В
голове у актрисы роились всевозможные предположения и планы, однако,
просыпаясь, она всякий раз успокаивала себя с помощью кольцевого
восточного заклинания, которое звучало приблизительно так: "Баю-знаю,
спать-опять, дрема-дома-сон-солома, гарь-янтарь-встарь-пескарь, труп-не
люб, легла-дала, блядки-сладки-взятки-гладки, пять-отдать, чаю-с краю,
баю-знаю", - и так далее до бесконечности. Влана знала, что морщины у
женщины могут появиться не только на коже, но и в мозгу. Знала она и то,
что лишь незамужняя женщина станет ухаживать за незамужней. И наконец она
знала, что актер на выезде, как солдат, должен спать при любой
возможности.
Слоняясь по Стану, Велликс-Хват подслушал разглагольствования
Хрингорла о кое-каких его замыслах, заметил, как Фафхрд входит в свое
убежище, обратил внимание, что Эссединекс пьет больше обычного, и решил
немного послушать его речи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66