– Значит, мы с вами коллеги, – засмеялся Рабухин. – Тогда в Пловдиве мы не смогли поговорить. Я подумал, что неудобно к вам обратиться, и не ошибся. А сейчас, проезжая через Бухарест, тоже не смог поговорить о вас с членами болгарского комитета. Была такая спешка, что просто голова шла кругом. И вот где нас снова свела судьба – в центре Болгарии, в разгар войны… Поистине – мир тесен!..
Усевшись на куче камней, Рабухин сказал:
– А теперь рассказывайте!.. Расскажите мне все…
Борис сел рядом. Биваки были далеко отсюда, вокруг – ни души.
– Что вам рассказать… – Грозев сцепил пальцы рук между колен. – Работа в Пловдиве идет с трудом. Убитых не воротишь. Можно рассчитывать лишь на единицы – тех, которые спаслись или бежали из заточения. Верно, в связи с войной, с переходом русских через Дунай энтузиазм у людей растет, но это еще не означает организации или возможности согласованных действий. Возле Аджара и хасковских сел появились отряды повстанцев, но связи с ними мы не смогли установить. В Пловдиве сейчас паника, и если бы у нас было достаточно сил, многое можно было бы сделать. Все это заставило меня попытаться вступить в контакт с вашими войсками, сориентироваться в обстановке и потом снова вернуться в город.
Рабухин молча слушал.
– После восстания, – произнес он. когда Грозев умолк, – я тоже был пессимистом в отношении боевого духа в Болгарии. Сейчас война доказала, что я ошибался. По всему пути от Дуная досюда к нам присоединялись ваши добровольцы. Через Балканы мы переходили, как в своей стране: нам показывали каждую тропинку, каждую засаду. Порой не было никакой необходимости в разведке. Так что вы не должны отчаиваться.
Вынув сигареты, Рабухин предложил Грозеву. Сам тоже закурил.
– Вы говорили о повстанческих отрядах в районе Хасково, – продолжал он. – Мы тоже получили от пленных сведения о таких отрядах. Они доставили туркам немало неприятностей в Гюмюрджине, у Дедеагача и на железнодорожных станциях возле Одрина. Полковник Артамонов послал меня сюда, чтобы я установил связь с этими отрядами и использовал их помощь для продвижения наших войск.
Рабухин на миг умолк, глядя на низкие облака на горизонте.
– Но сейчас происходит нечто неожиданное, – продолжал он, стряхивая пепел с колен. – Со вчерашнего дня Сулейман-паша концентрирует свою армию здесь и на станции Карабунар. Генерал Гурко не предполагал этого и твердо решил прийти в Одрин раньше турок. Вероятно, Сулейман-паша подготавливает наступление на юг. Я непременно должен сообщить об этом нашим. Вот почему я решил вместо того, чтобы продолжать свой путь на юг, вернуться обратно и ночью перейти линию фронта.
Грозев улыбнулся:
– В таком случае нам с вами по пути…
Со стороны вокзала послышались выстрелы. Солдаты в ближайшем биваке вдруг пришли в движение и бесформенной синей массой понеслись к железнодорожной линии. К выстрелам присоединился невообразимый шум и яростные крики. На равнине тревожно забили барабаны.
Грозев и Рабухин недоумевающе переглянулись и, не сговариваясь, поспешили к вокзалу. В конце перрона их обогнал сероглазый офицер, с которым они ночевали в одной комнате. На бегу он бросил им на ломаном французском:
– В Карабунаре русские…
Сердце у Грозева дрогнуло, он чуть не задохнулся.
– Подождите, господин офицер! – любезно окликнул турка Рабухин. Тот приостановился. – Куда вы сейчас направляетесь?
– В Карабунар… Выезжаем тотчас на военной повозке…
– Не взяли бы вы нас с собой? – спросил Рабухин, приноравливая шаг к бегу турка. – В этой суматохе нам вряд ли удастся найти другой транспорт.
Турок глянул на него своими ясными глазами:
– Быстрее, вон повозка – за вокзалом.
В эту минуту суматоха стала невообразимой. Ржали лошади, люди с криками метались по перрону, осаждая вход в здание вокзала, пронзительно, словно обезумев, гудел паровоз.
В повозке было еще двое офицеров, на дне лежали кипой артиллерийские планшетные карты.
– Скорее! – крикнул офицер, и все трое вскочили в повозку.
Возница – крупный пожилой солдат – дернул вожжи, и, круто повернув, повозка понеслась на север, к Карабунару.
17
На следующий день Грозев проснулся еще до рассвета. Его разбудил артиллерийский огонь, сотрясавший всю равнину к северу от Карабунара. Грозев сидел в сене, прислушиваясь к грозным раскатам. Ему казалось, что это сон. Невероятно, что в сердце Фракии, где еще год назад люди сражались голыми руками, сейчас, этой летней ночью, гремит артиллерийская канонада!
– Стреляют верстах в восьми от нас, – произнес в полумраке Рабухин, вставая.
– Как вы думаете, сумеем мы сегодня выбраться отсюда? – спросил Грозев, нащупывая балку, чтобы подняться на ноги.
– Как только рассветет, будем искать возможность поехать в Джуранли… Там, может быть, наши…
Грозев и Рабухин провели ночь на сеновале в заброшенном сарае позади станции. Вчера они целый день безуспешно пытались выехать на север. Турки заявляли, что дальнейшее продвижение корреспондентов к линии фронта небезопасно, и поэтому не дали им повозки.
Тем временем Грозев и Рабухин узнали, что паника в Тырново-Сеймене была вызвана летучим отрядом русских, который прорвался к передовой противника и полностью разрушил железнодорожную линию севернее Карабунара. По всей вероятности, именно от него русские получат первые сведения о концентрации турецких войск возле Карабунара.
А прибытие турецких сил продолжалось. Всю ночь скрипели телеги обозов. Было ясно, что войска перебрасывают не только по железной дороге. За селом телеги медленно ползли вверх, потом останавливались, разгружались и уже порожняком, звонко дребезжа, устремлялись обратно к Тырново-Сеймену, чтобы снова вернуться с грузом людьми и оружием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130