В добром броске копья от постоялого двора, по ту сторону неопрятной улицы, около приземистого дома в необитаемом курятнике взлетели две половицы, разметали истлевшую солому и помет. Из лаза выбрался рослый вооруженный мужчина, с его ног стекала отвратительная буро-зеленая жижа. Он спокойно вышел из курятника, пересек заросший сорняками огород, перемахнул через плетень, обмазанный глиной, и очутился в тесном безлюдом переулке.
В кошельке на поясе Конана позвякивали золотые и серебряные «токтыгаи», а его путь вел к захудалому шорному рынку на северной окраине Бусары, где перед доходом на Каи-Хана он покупал лошадей и сбрую для своего отряда и свел знакомство с барышниками, которых торговля с конокрадами научила держать язык за зубами.
Глава 8
В неглубоких нишах огромного тронного зала светили масляные лампы, расточали вокруг сладковатый чад. На длинном пиршественном столе горели длинные свечи в роскошных медных канделябрах, инкрустированных жемчугом и гагатом. Уцелевшие тени боязливо прятались по углам, под мебелью, за портьерами.
На что ни падал взгляд Зивиллы, все навевало мысли о былой славе когирцев, маленького смелого племени, родственного доблестным аквилонцам, племени, которое в стародавние времена воевало со свирепыми пиктами и, брошенное на произвол судьбы соседними кланами, непременно погибло бы, если б мудрые вожди не увели его на юго-восток. Труден был тот поход через земли полудиких воинственных предков нынешних офирцев, кофийцев, шемитов, немало осталось безымянных могил вдоль степных дорог и на горных перевалах, пока не возник крошечный городок с высоким палисадом на излучине полноводной реки, в благодатном краю, населенном в ту пору лишь кочевыми охотниками-гирканцами. Неласково встретили кочевники пришельцев-северян, и не один десяток лет приходилось аквилонским переселенцам распахивать и мотыжить новообретенные поля под охраной дружинников, ветеранов приснопамятного похода. Так появился Даис – островок оседлой жизни в океане кочевой.
А потом южнее Даиса через соседние страны пролег и быстро обрел громкую славу Великий Путь Шелка и Нефрита, и вдоль него в считанные десятилетия выросли богатые, многолюдные города. Невдалеке от границ Когирского королевства объединенные племена южных гирканцев, вошедших во вкус оседлости и торговли, воздвигли города Самрак и Бусару, и те сразу подверглись набегам алчных степных разбойников. Тогда дальновидные когирцы предложили правителям молодого Нехрема военный союз, который был с благодарностью принят и просуществовал две трети столетия.
За это время вокруг Даиса поднялась мощная каменная стена, и глубокий ров с водой превратил его в остров. А затем Путь Шелка и Нефрита вдруг повернул к югу, минуя горные владения лихих и непредсказуемых афгулов, и вольный Когир очутился далеко в стороне от знаменитого купеческого тракта. Караваны с товарами по-прежнему шли через Самрак и Бусару, но лишь по весне, когда выходили из берегов горные реки на юге. Нехремские города процветали, а Даис хирел, ибо редкий купец рисковал приближаться к Северо-восточной нехремской границе, которую непреклонная воля Самрака наглухо закрыла для торговли.
И тогда властелину Когира пришлось поступиться властью ради благополучия подданных. Он принес клятву вассала нехремскому царю, и эмбарго было снято в тот же день. С тех пор Даисом управлял наследственный губернатор, платил налог в царскую казну и набирал рекрутов в нехремскую регулярную армию, зато когиряне не бедствовали, а главное, у новых царей хватало здравомыслия не покушаться на их жизненный уклад, религию и обычаи.
Гегридо, герцог Эдийский, пятый наследственный губернатор, сидел напротив Зивиллы в широком ореховом кресле, обитом темной замшей. При виде страшных кровоподтеков на лице племянницы глаза его то и дело увлажнялись слезами, но настоятельный тон молодой женщины вызывал у любящего дяди только возмущение и изумление.
– Зивилла, дорогая моя, я тебя не понимаю! Кто вложил в твои уста изменнические речи? Мои доблестные предки связали свою судьбу с Нехремом, и какое мне дело до слабости Токтыгая, до скудоумия его воевод? Когир никогда не отступится от клятвы! И я не отступлюсь! Думаешь, ты первая пришла ко мне с подобными уговорами? Чуть ли не каждый день я слышу советы от доброхотов: разорви кабальный договор, отправь послов в Агадею, припугни Токтыгая союзом с Апом. Трое из этих советчиков уже пороты кнутом на главной площади, и только уважение к памяти покойного барона Ангдольфо спасло его дерзкого сына, твоего телохранителя, от подобной участи. Я приказал вышвырнуть его за крепостные ворота и травить мастифами, если он еще когда-нибудь объявится в Даисе.
Не иначе, апийские выродки, надругавшиеся над тобой, повредили твой нежный разум! Да поразит меня огненными стрелами благословенный Митра, если я хоть на миг соблазнюсь выгодами предательства! Не бывать сему! Я исполнен страстного желания отомстить негодяям из Кара-Апа, мучителям беззащитных женщин, убийцам ни в чем не повинных крестьян. Завтра же утром я разошлю во все замки герольдов, отправлю на помощь бусарцам полтысячи всадников из своей дружины и мощный отряд легкой пехоты, и созову ополчение для похода на Кара-Ап. Готов побиться об заклад, Каи-Хан утратит воинственный задор, как только узнает об угрозе своим тылам. Вот увидишь, мы еще будем гоняться за ним по степи, как за перепуганной антилопой, и собирать брошенную добычу. Когиру не впервой обламывать клыки степным волкам.
Речь Гегридо звучала несколько высокопарно, но гневный блеск в глазах не позволял усомниться в искренности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112