Глеб не спорил – он лишь вздыхал, изображая раскаяние. Наконец Зинаида Павловна решила, что его проняло, и, выходя из машины, сделала признание:
– И все же, Глеб Михайлович, вы иногда меня смешите. Это мало кому удается.
– Правда? – улыбнулся Глеб. – Тогда ладно, до понедельника.
Завуч задержалась у приоткрытой дверцы.
– До вторника, Глеб Михайлович. У нас ведь перенос: восьмое марта попало на субботу, и ее перенесли на понедельник. Вы что, телевизор не смотрите, радио не слушаете?
– Да как-то… Нечаянная радость получилась.
– Вот и отдыхайте. До вторника.
Зинаида Павловна раскрыла зонтик и направилась к подъезду. А Глеб, рванув с места, помчался за Дашей.
Даша ждала его в прихожей, полностью одетая и с бутербродами на изготовку.
– У Мангустов бывает язва? – осведомилась она раздраженно.
– Ни язвы, ни других болячек. – Глеб прижал ее к себе. – Как же я по тебе соскучился!
– Если рискнешь это повторить, – отозвалась Даша, – я сорву с тебя одежду и… Представляешь, что будет?
Глеб вздохнул:
– За графиней ехать надо.
Даша куснула его за ухо.
– Вот именно. А то соскучился он, видите ли… Ты ничего не говорил, я ничего не слышала.
В лифте Глеб успел съесть два бутерброда с сыром и, пока садился за руль, ухитрился проглотить третий. Трогая машину с места, он торжествующе покосился на Дашу.
– Помнишь в списке сокращение “И.Г.З.” и ремарку справа – “учитель русского языка”?
Даша с усмешкой кивнула.
– Это оказался твой директор?
– Ага, Иван Гаврилович Зотов.
– Глеб, чтоб это выяснить, достаточно было позвонить по указанному рядом телефону. Можно было не называть своего имени, в конце концов. Или тут же повесить трубку.
– Разумеется, мисс Марпл, – кивнул Глеб. – Но в этом случае я бы не услышал: “Глеб Михайлович! Кофе готов, мой свет!”
Даша вскинула на него испуганный взгляд.
– Дурак, ты же рисковал!
Глеб удивленно поднял брови.
– Ты обо мне, что ли, беспокоишься?
– О ком же еще?! Оля мертва… Ты, конечно, рождаешься раз в четыреста лет, но… Этот тип очень опасен! Я не хочу ждать еще четыреста лет!
Глеб со вздохом взял ее за руку.
– Прав был Стив, когда предупреждал: “Опасайся женщин”.
Даша прижалась щекой к его ладони.
– Этот тип очень опасен, – повторила она тихо.
– Судя по тому, как перед ним тушуется твой дядя, – задумчиво проговорил Глеб, – наш Иван Гаврилович относится к “двойке”. Сильнее его лишь сам Змей.
Отстранившись, Даша попросила:
– Верни мой пистолет. Пожалуйста.
Глеб грустно усмехнулся:
– Пуля его не возьмет, родная. Но не волнуйся: мы сотрем их всех в порошок.
Даша приоткрыла окно и выглянула, щурясь от мелкого дождя.
– Само собой, добро восторжествует, и мы станцуем в финале румбу. Как полагается в сказках для детей.
– Чарльстон, – с улыбкой поправил Глеб.
– Что? – обернулась к нему Даша.
– Станцуем чарльстон в финале. Под диксиленд, под “Хэлло, Долли!”. Балдею от этой мелодии.
– Я тоже.
– Вот и прекрасно. Не пропусти свою сказку, родная.
Щеки Даши вспыхнули.
– Я не про сказку, я про счастливый финал!
Глеб пожал плечами:
– А кому, к чертям, нужны несчастливые финалы? В жизни, в фильмах, в книгах… Если честно, трагических развязок я просто не перевариваю. Такой вот я примитив. И кстати о детях… Заскочим на минутку к Колесниковым. Я Сашке с Танькой фрукты купил и сладости.
Даша посмотрела на него долгим взглядом, взяла вновь за руку и молчала до остановки у дома Колесниковых.
Дверь им открыл Саша. Лицо его вспыхнуло радостью, которую он тут же погасил.
– Бабушки нет дома, – объявил он официальным тоном.
– А лично к тебе нельзя? – улыбнулся Глеб.
– Ну, если хотите… – Мальчик посторонился.
Глеб с Дашей вошли. Из комнаты доносились громкие всхлипывания. Даша нахмурила брови.
– Сестренку обидел?
– Обидишь ее! – буркнул Саша. – Бабушка ушла, вот и хнычет. С тех пор как нас хотели из квартиры выкинуть, боится одна оставаться.
Даша растерянно посмотрела на Глеба. Глеб строго посмотрел на мальчика.
– Но ты-то ведь с ней.
– Я не в счет.
– А бабушка где? – спросила Даша.
– К соседке пошла. С восьмым марта поздравить.
Глеб протянул мальчику пакеты с едой.
– Отнеси-ка на кухню. Танька, привет! – крикнул он. Всхлипывания прекратились.
– Пливет! – откликнулась девочка. И плач возобновился.
Глеб и Даша вошли в комнату. Танька лежала на кроватке, обнимала облезлого плюшевого мишку и старательно хныкала на публику. Даша погладила ее по голове.
– Тань, ты чего?
– Ничего! Мне стлашно!
– Чего же тебе страшно, если братик с тобой?
– Блатик… – всхлипнула девочка, – блатик тоже маленький. И вледный.
Подхватив девочку на руки, Даша присела с ней на стул.
– Вовсе он не вредный, – возразила она, гладя Таньку по волосам. – Мне кажется, ты сама вредная.
Девочка обняла ее за шею.
– Я не вледная. Я тлусиха.
Даша в смятении посмотрела на Глеба. Глеб беспомощно развел руками.
– Графиню надо срочно забирать: мы и так уже… – пробормотал он. – Стас небось там рвет и мечет.
В комнату вошел Саша.
– Спасибо за жратву, – проговорил он вежливо. – Дорогая, наверное?
Глеб отмахнулся:
– Пустяки. Характер твой хуже твоих стихов. Но я потерплю.
Девочка на коленях Даши притихла.
– Скоро вернется бабушка? – спросила Даша со вздохом. Саша пожал в ответ плечами:
– Через час, через два.
Даша попыталась снять Таньку с колен.
– Ладно, моя хорошая, нам пора.
Крепко обхватив ее за шею, Танька опять захныкала.
Глеб прошелся по комнате, ероша пятерней волосы. Затем присел перед девочкой на корточки и дотронулся до ее руки.
– Тань, чего ты боишься?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153